– Благодарю главу, – Доу Сюй одним движением поднялся с подушки, заменявшей здесь сиденья. – Я, Сюй, попросил собрать всех, чтобы в присутствии уважаемых членов ордена предъявить обвинение. Этот человек, – его палец упёрся в Линьсюаня, – мой шисюн Хэн во время боя с колодезными призраками попытался предательски убить меня ударом в спину!
– Что?!
Линьсюань уставился на соученика, отвесив челюсть. Мелькнула мысль, что чего-то подобного и следовало ожидать после поспешного бегства Доу Сюя. Тот явно истолковал происшедшее в неблагоприятном для шисюна свете, и Линьсюань готовился к тому, что придётся объясняться и извиняться. Но тяжесть обвинения застала его врасплох.
– Ты сошёл с ума?
– Я сошёл? – Доу Сюй нехорошо прищурился, теперь глядя на Линьсюаня в упор. – У тебя ещё хватает бесстыдства отрицать?
Остальные заклинатели молча переглядывались, тоже явно изумлённые. И только Чжаньцюн сохранял всё то же ледяное спокойствие.
– Шиди Доу, – ровным тоном произнёс он, – это слишком серьёзное обвинение, чтобы бросаться им без доказательств.
– Вам нужны доказательства? А рана от Ханьшуя на моей спине доказательством не является?
– Это не более, чем небольшой порез.
– Моя вина, глава – я успел отшатнуться. Если бы не это, у вас был бы в качестве доказательства целый мой труп.
– Да именно потому, что ты отшатнулся, ты и получил этот порез! – наконец пришедший в себя Линьсюань шагнул вперёд. – Я же тебе говорил – к тебе подобрался призрак! Я ударил его, а ты получил рану лишь потому, что неудачно дёрнулся.
– Я и не сомневался, что ты всё будешь отрицать. В тебе нет ни капли совести, и никогда не было. А я-то уже было начал думать, что ты действительно изменился, – с горечью добавил Доу Сюй.
– Ах, ты, оказывается, можешь думать? Какой сюрприз! – огрызнулся Линьсюань.
– Тише, – не повышая голоса, призвал Чжаньцюн. – Шиди Доу, у тебя есть свидетели?
– Нет. Он всё хорошо просчитал, свидетелей не было.
Сидевший ближе всех к Линьсюаню Ли Ломин развернул веер и начал несколько нервно им обмахиваться. Теперь, немного больше разбираясь в предмете, Линьсюань видел, что иероглифы, написанные на одной из сторон веера, не просто для красоты, а превращают его в довольно сильный защитный талисман.
– Э… – нерешительно произнёс Ли Баовэнь. – Глава, этот Ли, конечно, слишком глуп, чтобы судить… Но шиди Хэн неоднократно публично высказывал пожелание убить шиди Доу. Быть может, он действительно решил наконец претворить своё намерение в жизнь?
Холодный взгляд Чжаньцюна обратился на него, и Ли Баовэнь поёжился. Похоже, понял Линьсюань, глава, в отличие от него, предвидел что-то подобное – он не выглядел удивлённым, и волны холода, исходящие от него, казалось, замораживали страсти, которым могли бы предаться заклинатели, прямо на корню.
– Помнится мне, что шиди Ли неоднократно высказывал пожелание повесить неплательщиков налогов вверх ногами. Значит ли это, что я должен и его судить за убийства?
Шэ Ванъюэ фыркнула. Кажется, она была единственной, на кого не действовала окружающая главу Ши аура убийственного холода. Да ещё на Доу Сюя.
– Спасибо, шисюн Ли, что напомнил, – заявил он. – Я также припоминаю, что Хэн Линьсюань не только на словах желал мне смерти, но и попытки такие уже предпринимал.
– Вот как? – температура голоса Чжаньцюна понизилась ещё на десяток градусов, хотя казалось, что это невозможно. – Позволь спросить, когда это было?
– Глава знает, когда.
– Ты имеешь в виду тот случай, когда ты совместно с шиди Синем и шиди Ли напали на шиди Хэна и вынудили его защищаться?
– Он ударил меня ножом, хотя мы были безоружны! И главу никогда не интересовало, что было перед этим.
– Признаться, мне странно, что взрослый человек приводит в доказательство своих слов детские драки.
– В самом деле, шиди Доу, – подала голос ещё одна женщина, Лю Цзиньлянь. – Прости, но в твои слова трудно поверить. Чтобы один из нас безо всяких причин напал на своего брата… Скорее всего это и правда недоразумение.
– Его ненависть ко мне, шицзе Лю, никогда не была недоразумением.
– Ваша взаимная ненависть, ты это имеешь в виду, шиди Доу? – уточнил Чжаньцюн. – Я надеялся, что вы сможете оставить её в прошлом, но, вижу, этого не произошло, раз мы вынуждены сидеть здесь и всё это выслушивать.
– Глава, – Доу Сюй обернулся к нему, – не соблаговолите ли объяснить, что вы имеете в виду?
– Так, ребятишки, – вмешалась Шэ Ванъюэ, – кончайте меряться длинной ваших янских корней. Шичжи Хэн, шичжи Доу, правильно ли я поняла, что один из вас утверждает, будто к другому со спины подкрался призрак, и именно его он поразил мечом, случайно задев спину шиди, а второй считает, будто никакого призрака не было, было покушение?
Доу Сюй кивнул.
– Да, это так, – сухо подтвердил Линьсюань.
– Но никаких доказательств или опровержений ни один привести не может, слово против слова.
Ответом ей стали два кивка.
– Как мило видеть ваше согласие хотя бы в этом вопросе. Что ж, глава, если вам интересно мнение этой недостойной – совещание можно прекращать. По крайней мере до тех пор, пока не появятся какие-нибудь новые факты.
– Полностью согласен, шибо Шэ, – наклонил голову Чжаньцюн. – И ещё хотелось бы напомнить, что мы все – члены одного ордена, одной семьи. Никому из нас не пристало сеять раздоры, которые порадуют разве что наших врагов.
На лицах некоторых заклинателей всё ещё читалось сомнение, однако все согласно закивали. Доу Сюй обвёл их взглядом и скривил губы:
– Что ж, я и не сомневался, что этому не грозит ничего, страшнее тёплого ветра и мелкого дождика. Я собрал всех только что того, чтобы вы знали, рядом с кем нам приходится жить. А что делать с этим знанием, решайте сами. Я могу отразить любую атаку, но если кто-то ещё вдруг падёт жертвой подкравшегося со спины призрака, не вините этого Сюя!
Он развернулся и широким шагом вышел за дверь. Кто-то откашлялся, явно собираясь прокомментировать последние слова, но Чжаньцюн сделал запрещающий жест, и заклинатель послушно промолчал. Разошлись все быстро и молча, задержавшись лишь для того, чтобы отвесить главе прощальный поклон. Можно было не сомневаться, что за дверью они дадут волю языкам, но сейчас было тихо, не считая звука шагов.
Линьсюань вышел одним из последних – не хотелось идти ни с кем рядом, и вообще кого-то видеть. К счастью, никто и не попытался к нему пристать – кроме Чжаньцюна.
– Шиди!
Уже перешагнувший порог домика главы Линьсюань остановился и медленно обернулся. Из голоса шисюна исчезла вся напускная холодность, теперь он был полон тревоги и заботы, и именно это почему-то взбесило Линьсюаня. Он, в конце концов, не маленький мальчик, чтобы дуть ему на каждый синяк.
– Шиди, как ты? – Чжаньцюн заглянул ему в лицо.
– Я в порядке, – процедил Линьсюань, скрещивая руки на груди.
– Я поговорю с Доу Сюем. Заставлю его взять свои слова обратно.
– Незачем трудиться.
– Шиди, не вини его. Он говорил сгоряча. Со временем он одумается и изменит своё мнение. Вы сможете помириться.
– А почему ты думаешь, что я собираюсь с ним мириться?
Чжаньцюн моргнул, и вид у него стал несчастным. Линьсюаню тут же захотелось рявкнуть на него и потребовать, чтобы он перестал смотреть таким собачьим взглядом.
– Шиди, ну, зачем ты так… Я надеюсь, что ты сможешь наладить отношения с братьями и сёстрами, и твоя жизнь станет лучше…
Линьсюань уже открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь вроде: «однажды ты уже пытался сделать мою жизнь лучше!..» И закрыл. Что это с ним, зачем обязательно бить по самому больному? Он словно на мгновение превратился в оригинального Линьсюаня, неспособного простить однажды совершённое непредумышленное зло. Сколько можно пинать человека за одно и то же?
– Чжаньцюн… – злость всё ещё клокотала внутри, и Линьсюань повёл в воздухе рукой, опасаясь неосторожным словом выплеснуть её наружу. – Не надо. Просто… не надо.
Шисюн продолжал умоляюще смотреть на него.
– Поговорим позже, хорошо? – быстро добавил Линьсюань. – Мне нужно побыть одному.