Юнона покачала головой:
— В последние дни Бенедикт очень мерзнет. Да и выглядит он неважно.
Пин понимающе взглянул на Юнону. «Ты и сама выглядишь неважно», — подумал он. Кожа девушки, и без того всегда бледная, теперь казалась прозрачной, а вены на висках стали ярко-синими.
— Так ты идешь?
Пин кивнул и стал натягивать ботинки. Она права: уйдут они вместе или порознь — в любом случае будет обидно покинуть Урбс-Умиду, так и не увидев Прожорное Чудище. А о том, такой ли уж это хороший поступок (у Пина на этот счет имелись некоторые сомнения), мальчик решил поразмыслить потом.
— Отлично! — Юнона с улыбкой подошла к двери. Пин устремился за ней, на ходу застегивая куртку.
Тем временем в таверне «Ловкий пальчик» Руди Идолис, счастливый хозяин Прожорного Чудища, наслаждался недолгим затишьем и отдыхал от посетителей, мирно подремывая в своем кресле. Это была одна из его многочисленных чудесных способностей: он мог уснуть практически в любое время и в любом положении. Руди берег Чудище, словно зеницу ока: он дорожил всем, что приносит доход.
Поэтому, когда возникало временное затишье, он частенько спускался в подвал, подходил к клетке и наблюдал, как Чудище пожирает без разбора совершенно любые, даже мерзейшие и отвратительнейшие помои, какие только окажутся в пределах его досягаемости. Упоминая Чудище в третьем лице, Руди всегда говорил «оно»: ему даже в голову не приходило сказать о нем «он» или «она». Должно быть, иначе бы Руди не смог обращаться с ним так жестоко и пренебрежительно. Кроме того, Руди старался не смотреть Чудищу в глаза: даже он замечал, что в глазах этой твари было нечто такое, что никак не соответствовало отвратительному и страшному внешнему виду.
Руди занимался этим всю жизнь: показывал людям ужасное, нелепое, омерзительное. И чем кошмарнее была тварь, попадавшая к нему в руки, тем больше он радовался: чем страшнее, тем лучше, потому что такое зрелище понравится всем без исключения людям на свете — не важно, насколько высокого мнения они о собственной утонченности. Когда-то у Руди даже был целый цирк, укомплектованный разнообразнейшими уродцами. «Странствующий паноптикум Руди Идолиса» — так это называлось. Порою, в минуты просветления, он едва ли не с нежностью вспоминал те времена. Он был моложе тогда, полон сил и не был так крепко привязан к бутылке.
Когда предприятие было на пике успеха, под началом у Руди оказалось целых пять фургонов и более двадцати любопытнейших экспонатов. Он иногда хвастал, будто их двадцать один, — в зависимости от настроения он учитывал двухголового человека то как одного, то как двух. Ну и зрелище было, когда этот чудик начинал сам с собой препираться! А еще была женщина, которая могла укусить себя за локоть. Руди тихонько захихикал. Вот уж баба была! Перед ее выходом он обычно заключал пари со зрителями. Всегда находились такие, которые утверждали, что смогут повторить ее подвиг. Не тут-то было: они извивались, как змеи, аж кости хрустели, но без толку. А та баба, Матильда, проделывала свой трюк с такой легкостью! Зрелище, впрочем, было пугающее — и в то же время захватывающее: она сгибала руку, засовывала локоть в рот и сжимала его зубами. А еще был трехногий мужчина. Даже теперь Руди не мог вспомнить его движения без улыбки. А как он чечетку бил! И самое странное: третья нога — вполне настоящая и действующая — была ни левой, ни правой. Обувь для нее приходилось шить специальную, на заказ.
В странном мире уродливого и нелепого Руди достиг небывалых высот, о которых не мог и мечтать. Но когда достигаешь подобных высот, опасность падения становится ничуть не меньшей, чем вероятность дальнейшего восхождения. Руди пал. И как пал! Результаты двадцатилетнего труда сошли на нет за каких-нибудь несколько месяцев. Руди возлагал всю вину на бородатую даму. О, эта леди умела пить! Она приохотила его к джину, вытянула из него все секреты, в числе прочего разузнала, сколько у него денег, а потом взбаламутила всю команду. Какое предательство! Экспонаты стали требовать жалованья, улучшения условий проживания, перерывов на чай! Руди не пошел у них на поводу, потому что был убежден: экспонаты его не покинут, они просто обязаны отблагодарить его за заботу преданностью и послушанием. Ведь, в конце концов, если бы не он, где они были бы сейчас? Чем занимались бы? Как выяснилось, Руди обманывался. Он не подумал о двухголовом человеке. Этот тип первый раз за всю жизнь перестал сам с собой спорить и помирил свои головы, которые совместными усилиями убедили остальных устроить бунт. В результате все экспонаты дружно упаковали чемоданы и отправились в другой цирк — к конкуренту своего хозяина. Ну а Руди оказался брошен на произвол судьбы.