На полу оставалась всего пара учебников и стопка листов, когда рядом кто-то присел, поднял книгу и протянул мне.
– Вот, вы уронили.
Я поднял глаза. Ну надо же, какие люди! Этого человека я видел уже дважды, но только издали. Член клуба дисциплины, нервный парень, которому лучше не резать себе пальцы бумагой. По крайней мере, если верить той пышечке-валькирии. Он протянул мне учебник по экономике и замер, заворожено глядя мне в глаза. Обычно люди стараются отвернуться, не могут выдержать мой взгляд, но он сидел на корточках с нелепо протянутой мне книгой и смотрел не шевелясь. Не знаю уж, о чем он думал и что видел, но внезапно он отшатнулся и упал, выронив учебник. Я же не могу пахнуть кровью, да? Парень кое-как, не глядя, по стеночке встал на ноги, сделал несколько шагов назад, только потом развернулся и рванул к лестнице, расталкивая всех, кто попадался ему на пути. Его лицо было искажено
от ужаса – дикого, почти животного. Не знаю, что он понял или увидел, глядя на меня… не знаю. Я ведь уже привык, что меня боятся. Крестьяне из соседней деревни всегда смотрели на меня со смесью страха, отвращения и ненависти. Тогда почему мне так обидно? Я что, и правда поверил, что здесь ко мне будут относиться иначе? Что во мне будут видеть человека? Неужели я настолько глуп? Давно пора было привыкнуть к тому, что заклинатели – изгои. А люди – лицемерные ничтожества. Прав был дядя, я – настоящий позор семьи и продукт ее вырождения.
Внутри разочарованно шевельнулись духи. И правда, чего это я разнылся? Подумаешь, какой-то чудак от меня шарахется! Где там была моя семейная гордость? Я ведь сильный, я и сам все могу. Помощь мне не нужна.
Я кое-как запихнул учебники в сумку и встал. Люди огибали меня, спеша на обед, больше никто не попытался помочь, никто не спросил, что случилось. Я застегнул ремешок на клапане сумки и влился в общий поток. Сколько бы ни прошло лет, люди никогда не изменятся, они всегда будут искать более комфортные условия бытия и отворачиваться при виде чего-то неприятного. Например, от другого человека, попавшего в беду. Они просто пройдут мимо, найдя для себя в мыслях с полсотни оправданий, они закроют глаза, видя, что на них несется лошадь или что в них целятся из ружья. Ведь смерть – это всегда неприятно, особенно своя собственная, а от всего неприятного и неуместного они отворачиваются. В такие моменты мне кажется, что семейных хроник вполне достаточно для того, чтобы понять людей и научиться их избегать.
Я ел без особого аппетита. Картофельное пюре, и без того подозрительно-серое, успело остыть, оно было чуть сладковатым и каким-то клейким. У них повар на француза сменился? Я прожевал и проглотил безвкусный кусок рыбы и запил глотком бледного чая. Впрочем, после буйства духов у меня разболелся живот, и вся еда казалась в лучшем случае безвкусной. Надо успокоиться, а то я и так уже нарушил целую кучу неписаных семейных правил.
Так, почему этот чудак так меня испугался? Кровью от меня не пахнет, духи внутри меня точно заметили бы это, да и кровь наоборот приводит его в ярость. И больно долго он в меня вглядывался, чтобы это было простой интуитивной реакцией. Это что-то увидел или почувствовал только он один. Чем он отличается? Этим своим раздвоением личности? По крайней мере, больше мне ничего не известно. Все-таки одержимость? Тогда кем, и почему я ничего не почувствовал? Будь это демон – точно определил бы сразу. Я изо всех
сил постарался не думать об этом. Упрямство во мне боролось с долгом. Не до него сейчас, совсем не до него.
– И чем же ты так напугал моего друга, что он до сих пор в себя прийти не может? – Я поднял голову и посмотрел на подошедшего ко мне человека.
Надо же, еще один старый знакомый! Сегодня просто день незапланированных встреч с членами клуба дисциплины. Я уже видел его на лекции по нумерологии. Теперь появился шанс рассмотреть поближе. Высокий, темноволосый парень с короткой стрижкой и в очках, одет всегда строго и опрятно, но небогато. В клубе, как я слышал, отвечает за финансы. Его побаивались и уважали, он способен был сделать деньги даже из воздуха, по крайней мере, так говорили. Он выдержал мой взгляд, лишь изогнул тонкие губы в насмешливой улыбке, а мне его глаза показались холодными и жестокими.