И, конечно же, он солгал. Обслуживание в вагоне-ресторане было неторопливым и не слишком хорошим. Всех толковых поваров забрала армия, все нормальные официанты ушли добровольцами на фронт. Мне оставалось лишь изучать других пассажиров. Это занятие хорошо помогало от скуки с одной стороны и давало бесценный опыт – с другой. На наблюдательность мне жаловаться не приходилось, вот только тренировал я ее отнюдь не на людях… надо бы обновить навыки.
Женщина в ужасной юбке оказалась спутницей того потного толстяка, что едва не расплющил меня о дверь купе. Через стол от них расположилась еще одна семья – скучающий мужчина и его жена с дочкой. Дитя оказалось избалованным и совершенно не желало вести себя подобающе. Маленькое чудовище, изводящее забитого отца и высокомерную мать. Женщина и на своего супруга, и на молодого официанта смотрела с одинаковым презрением, а вот к дочери прислушивалась и старалась выполнить все ее прихоти. На редкость мерзкая особа. В каждом ее жесте сквозила фанатичная ненависть к мужчинам и чувство собственного превосходства надо всем этим миром.
Дальше расположился какой-то студент, билет которому явно оплатили родители или друзья, потому что денег на приличную еду у него не было. Он, как и я, рассчитывал, что успеет приехать в академию как раз к обеду. Напротив него устроилась благообразная старушка. Она помешивала ложечкой добавленный в чай коньяк и тихо наслаждалась жизнью. Что ж, хоть один счастливый человек в этом вагоне. Мои размышления и наблюдения прервал официант с подносом.
– Ваш заказ, месье, – с легким неодобрением произнес он, выставляя передо мной тарелки.
– Не знаю, от чего умерла эта рыба, но зачем вы так жестоко надругались над ее трупом? – довольно громко и протяжно произнес я, глядя в глаза официанту.
Обычно это раздражает и пугает, хотя, может быть, все дело в моих бледно-серых глазах и немигающем взгляде?
– Мои извинения, месье, – невнятно пробормотал официант, посмотрел на меня каким-то испуганным взглядом и сбежал к следующему пассажиру.
За соседним столиком упоительно пахло жареным мясом. Вкусно, наверное. Не знаю, не пробовал. Мне нельзя. Со вздохом
ткнув вилкой рыбу, я понял, что умерла она от старости. И как им не стыдно было готовить старушку? Вроде бы она должна быть запеченной, но больше похожа на переваренную. И на вкус так же мерзко. Французы все-таки совершенно не умеют готовить. Вроде бы и реки есть, и море, так почему они не способны приготовить самую обычную рыбу?
– Принесите кипяток, – официант от моего оклика чуть не подпрыгнул, едва успев перехватить съехавшую к краю подноса кружку с пивом.
Что ж, буду бороться с анемией своими методами, благо семейных рецептов хватает. Рыбу все-таки пришлось доесть, как и пересоленный овощной салат с непонятной заправкой. Я прислушался к своим ощущениям. Вроде бы пока не тошнило, еда была хоть и отвратительная, но свежая. И мяса из мести мне тоже не подсунули. Это я бы точно сразу почувствовал.
На этот раз официант вернулся быстро и даже почти удивился, когда увидел, как я высыпаю в воду какую-то труху с листиками из мешочка. Лучше тебе не знать, что там в составе, а то еще проснется в забитом официанте ярый католик. Куда мне потом прятать труп и как оправдываться перед милордом?
Настойка получилась на редкость гадостная – горькая и кислая одновременно, зато она ускоряла процесс кроветворения, очищала организм и уменьшала головокружение. Незаменимое средство для любого мага в моем роду. Ненавижу эту гадость, хотя давно уже к ней привык. Когда тебе приходится за любое колдовство отдавать свою кровь или плоть, такие вещи становятся необходимыми. Дрянная у меня магия, милорду с его тонким воздействием повезло куда больше. Хорошо хоть за многие поколения в моем роду закрепилась способность быстро восстанавливать количество крови в организме.
Стакан я забрал и вымыл потом сам в туалетной. Выпестованная семейными хрониками паранойя настойчиво советовала мне вообще разбить его на осколки и выбросить в окно. С трудом, но я справился с этим желанием. Исключить любую возможность, что семейный рецепт узнает посторонний. Всегда помнить, что каждый незнакомый тебе человек может быть доносчиком Инквизиции. И как только мои предки жили, шарахаясь от каждой тени? Вряд ли посудомойка сможет выяснить рецепт моего настоя по остаткам в стакане, но зачем рисковать?
Поезд подошел к станции с большим опозданием, снаружи вместо ясного дня стояла кромешная ночь. Мало того, что по дороге пришлось два раза пропускать военные составы – все остальное время