Направляясь к себе в спальню, Том проходил мимо комнаты Фрэнка и Дайаны. Увидев Тома, невестка горячо поблагодарила его за помощь и пожелала спокойной ночи. Том быстренько уложил то, что решил взять с собой в недельную поездку – только самое необходимое, и открыл книгу, но ему что-то не читалось.
Он видел, когда работал с лошадьми, что Энни, отвозившая мужа и Грейс в аэропорт, уже вернулась. Том встал и подошел к окну. За желтыми шторами горел свет. Постояв немного в тщетной надежде увидеть хотя бы силуэт Энни, Том отошел от окна, умылся, разделся и лег в постель, снова взяв в руки книгу. Но читать сегодня никак не получалось. Том выключил свет и, закинув руки за голову, долго лежал на спине, представляя себе, что сейчас делает Энни в доме, где будет жить одна целую неделю.
В Шеридан он выезжал около девяти часов и собирался перед отъездом попрощаться с ней. Вздохнув, Том повернулся на бок, заставив себя погрузиться в сон, не принесший ему, однако, успокоения.
Около пяти часов утра Энни проснулась и некоторое время неподвижно лежала, глядя на освещенные солнцем желтые занавески. Тишина этого раннего утра казалась ей такой хрупкой, что она боялась пошевелиться – не хотела нарушить ее. Потом она снова ненадолго задремала и проснулась от шума автомобиля – видимо, это Букеры уезжали на аэродром. Интересно, подумала Энни, а Том встал, чтобы попрощаться с ними? Наверное, встал. Поднявшись, она раздвинула шторы. Автомобиль уже скрылся за поворотом, а у дома никого не было.
Спустившись в ночной рубашке вниз, Энни сварила себе кофе. Стоя у окна в гостиной, она держала чашку в обеих руках. Над рекой повис туман, стелился он и по низинам. Может быть, Том уже пошел к лошадям – проверить перед недельной разлукой, как там они. Если побежать сейчас по обычному маршруту, то, возможно, она и встретит его. Но это тоже рискованно. А что, если он, как обещал, зайдет, а ее не будет дома?
Энни пошла наверх и стала набирать ванну. Без Грейс дом опустел, и тишина давила. Отыскав на приемничке Грейс относительно приемлемую музыку, она легла в горячую воду, не очень надеясь на то, что это успокоит ее.
Через час она была одета. Она долго выбирала, что бы надеть, примеряя одну вещь за другой, пока в конце концов не разозлилась. Обругав себя идиоткой, она натянула старые джинсы и обычную футболку. Какая разница? Человек зайдет попрощаться, только и всего.
Когда Энни в двадцатый раз выглянула из окна, она увидела наконец, как Том вышел из дома и закинул свой рюкзак на заднее сиденье «Шевроле». Доехав до развилки, он остановился, и у Энни екнуло сердце – а что, если он проедет мимо? Но нет, он свернул к речному домику. Энни вернулась на кухню: пусть застанет ее за каким-нибудь делом, пусть все выглядит так, словно она ведет свою привычную жизнь, не зацикливаясь на нем. Она с беспокойством огляделась. Делать было абсолютно нечего. Посуда из посудомойки убрана, мусор выброшен, даже раковина (слава Богу!) блестела как новенькая. Пока она его ждала, уже все успела прибрать. Энни решила сварить еще кофе. Она услышала шуршание шин «Шевроле» и, выглянув в окно, увидела, что Том уже развернул машину в обратном направлении. Вылезая из автомобиля, он помахал ей.
Сняв шляпу, Том символически постучал в дверь, уже открывая ее.
– Привет.
– Привет.
Он стоял на одном месте, теребя шляпу в руках.
– Грейс и Роберт улетели без проблем?
– Да. Спасибо. А я слышала, как уезжали Фрэнк с Дайаной.
– Неужели?
– Да.
В воцарившейся тишине было слышно, как работает кофеварка. Они словно онемели и даже посмотреть друг другу в глаза у них не было сил. Энни прислонилась к раковине, стараясь держаться естественно, а сама больно впилась ногтями в ладонь.
– Кофе выпьете?
– Нет, спасибо. Мне пора.
– Как хотите.
– Ну что ж. – Том вытащил из нагрудного кармана листок бумаги и, подойдя ближе, вручил ей. – Здесь номер телефона в Шеридане, по которому меня можно найти. На тот случай, если понадобится.
Энни взяла листок.
– Спасибо. Когда вы вернетесь?
– Наверное, в субботу. Смоки приедет завтра – он присмотрит за лошадьми. Я сказал ему, что вы будете кормить собак. Может, как-нибудь покатаетесь на Римроке?
– Спасибо. Думаю, я так и сделаю. – Они посмотрели друг другу в глаза – Энни улыбнулась, а Том решительно кивнул.
– Ну а я пошел.
Повернувшись, он открыл дверь и вышел на крыльцо. Энни последовала за ним. Казалось, чьи-то руки сжимают ей сердце, унося жизнь. Том надел шляпу.
– До свидания, Энни.
– До свидания.
Стоя на крыльце, Энни провожала Тома взглядом. Он завел мотор, приподнял, прощаясь, шляпу, и машина тронулась.
Он провел в пути четыре с половиной часа, но время это измерялось не милями, а неуклонно нарастающей болью в груди. К западу от Биллингса Том, поглощенный мыслями об Энни, чуть не врезался в грузовик со скотом. Это немного отрезвило его, и Том решил на следующем повороте свернуть налево, выбрав более спокойную дорогу, ведущую к югу через Ловелл.
Эта дорога проходила вблизи Кларк-Форк – родных, памятных с детства мест, хотя многое тут изменилось. От старого ранчо не осталось и следа. Нефтяная компания здесь основательно похозяйничала, сделав то, что ей было выгодно, – распродала землю, разрезав на мелкие участки, на которых человеку, считай, просто негде жить. Том проехал неподалеку от кладбища, где покоились его деды и прадеды. Будь он в другом состоянии, то купил бы цветов и возложил на дорогие могилы, но сегодня просто проехал мимо. Только зрелище родных гор поддерживало его, вливая силы, и к югу от Бриджера Том свернул налево и направился по занесенной рыжеватой пылью дороге к Прайору.
Боль в груди усиливалась. Том опустил стекло, сразу почувствовав на лице теплый воздух, настоянный на густом аромате шалфея. Он ругал себя, обзывая влюбленным молокососом. Нет, нужно остановиться и постараться справиться с душевной смутой.