Узкая комната состояла из стен, полностью закрытых панелями с аппаратурой. В конце стояли два кресла явно со специализированным оборудованием. Невнимательно разглядывая экраны с мигающими и просто светящими лампочками и панелями, я размышлял, почему, объясняя присутствие детей на платформе, призрак сказал "полигон". Почему он не сказал что-то вроде: "На этой планете они будут тренироваться"? Вполне возможно, что эти дети - ученики какого-нибудь училища, где готовят "элиту современной армии". Их с малых лет приучают к определённым нагрузкам и тренируют исчезать в пространстве, как это делают взрослые призраки. Ведь, насколько я мог убедиться, взрослых видел только я. Остальные переселенцы не замечали призраков до тех пор, пока они не проявились… И ещё меня смутно беспокоила полная фраза: "Сцилла для них - полигон". Вся планета? Впрочем, попробовал я обосновать его слова, возможно, он имел в виду, что планета - настоящий кладезь природных тренировочных залов?..
Двое призраков сняли шлемы и с заметной поспешностью прошли мимо меня. Несколько удивлённый, я постарался не очень навязчиво проследить за ними. Честно говоря, мне стало несколько не по себе: оба быстро сняли свои боевые скафандры, скинули одинаковые серые джемпера и, оказавшись полуголыми - до пояса, сели в кресла. Оба закрыли глаза. Кажется, едва они сели, в креслах тут же сработали какие-то индикаторы: в тишине, которую нарушало ритмичное попискивание приборов, что-то защёлкало, кожано-резиново заскрипело - и оба призрака оказались буквально прикрученными-прикованными к креслу всяческими деталями, похожими или на кожаные петли, или на наручники. Правда, судя по лицам, пленниками призраки себя отнюдь не чувствовали.
Пока их командир не спеша снимал свою броню, я, уже не стесняясь и не прячась, рассмотрел сидящих. Тот, потенциальный убийца, оказался крепким парнем лет под тридцать. Короткие чёрные волосы, зажмуренные глаза под стиснутыми беспокойными бровями, нос чуть вздёрнутый, самолюбивый небольшой рот, упрямый подбородок, лицо чуть квадратное - внешность уверенного в себе человека. И веяло от него - я это отчётливо чувствовал - тёмной угрозой… У второго (где-то моих лет) длинные, светлые с проседью волосы заплетены в косичку. Лицо с крупными чертами, крупный нос слегка кривоват - видимо, сломали в бою или в драках, нижняя челюсть немного выдаётся вперёд. Если судить по земным типам - похоже, что из скандинавов. Этот спокоен, как спокойна, покачиваясь на воде, плавучая мина.
Взглянув на командира, всё ещё снимающего с себя "шмотки", я нерешительно подошёл ближе к креслам…
Меня здесь до инфаркта доведут. Видеть такое… Впечатление, что кресла ожили, обрели щупальца разных форм и впились в человеческое тело, высасывая из него кровь и все соки. Я прекрасно понимал, что на деле происходит обратное: провода, какие-то присоски и шприцы-пистолеты впрыскивают или как-то ещё вливают в призраков препараты. Но отделаться от впечатления, что их пожирают, очень трудно.
- Брис Кроу.
На звук нормального, хоть и равнодушного голоса я обернулся сразу, хотя только секунды спустя сообразил, что назвали моё нынешнее имя.
- Так почему в твоём досье нет упоминаний о пара-способностях?
Голое мясистое лицо спрашивающего хранило безразличное выражение, но по приглушённым, с трудом уловимым интонациям я всё же сообразил, что призрак и впрямь заинтересован. Стараясь говорить ровно и продуманно, я ответил:
- Мне сказали, что, наверное, я умер. Что, наверное, была клиническая смерть. Возможно, она как-то повлияла на… появление… на мои способности.
Пока я говорил, небольшие глаза, сверлящие меня из-под мясистых век, ни разу не моргнули. Но мне показалось, что призрак не слышит ответа: даже не глядя, он открыл большую панель, рядом с которой стоял, и принялся вручную вкалывать себе какие-то препараты.
Честное слово, я устал от слова "какие-то"!.. Внутри меня начал подниматься ужас, когда призрак, по моим невольным подсчётам, сделал себе двадцатый укол и потянулся за следующим препаратом. И начал вкалывать его в шею… Мороз по коже.
- Контакты с ксеноморфами были?
- Нет. Не знаю.
- Почему - не знаешь?
- Я не помню ничего из того, что было до смерти! - отчаянно сказал я. - У меня амнезия. Наверное.
Вот тут в его глазах что-то промелькнуло. Живое. Он даже не сразу поднёс к глазу следующий шприц-пистолет. Но поднёс. Отчего я угрюмо отвёл свои глаза. Неужели все призраки, вся эта элита, - наркоманы?
Он наконец захлопнул панель с препаратами, вынул из недр поставленного стоймя скафандра небольшой пистолет привычных для меня по снимкам и фильмам очертаний - и наставил оружие на меня.
В первый момент я не понял. Видимо, недоумение отразилось на лице, потому как мясистый деловито объяснил:
- Я сейчас убью тебя.
И ощутимо ткнул стволом сначала в область сердца, затем - в висок, словно в самом деле примериваясь, куда стрелять.
Когда холодный металл коснулся моей кожи, я оторопел. Потом мне захотелось взвыть. Да что за день сегодня такой! Ни минуты покоя и упорядоченности. Жутко захотелось закрыть глаза, открыть - в кабинете, дочитать ребятам список с названиями рассказов Шаламова, отпустить класс со звонком - и домой… В уютную хрущёвку, в которой день после работы в школе расписан строго по привычному мне режиму, к книгам, оторвать от которых может лишь внезапный звонок от давнего коллеги или друга.
За спиной, очень близко, что-то щёлкнуло - и в поясницу ткнулось нечто, отчего я вспотел, а ленивый голос вяло сказал:
- Ну его… Интересней этой штукой его взорвать. Слышь, парень, обернись-ка.
То самое мощное оружие, что они недавно наставляли на детей, теперь упиралось мне в живот. Держал его, конечно, черноволосый. Мало - держал. Он ещё и толкнул широким дулом, так что я с размаху привалился спиной к панельной стене. Потом с кресла встал светловолосый, подошёл так близко, что стал нависать надо мной (чёрт, это, кажется, называется психологический прессинг!), и, медленно, но со вкусом выговаривая слова, принялся повествовать о том, что остаётся от человека, когда в него стреляют из ручного десятимиллиметрового пульсового лазера.
В конце концов, я психанул и вспомнил, что я фаталист. И уж если чему быть, того не миновать. Мне даже показалось, что я начал и вправду сходить с ума, потому что они всё нагромождали и нагромождали жуткие подробности последствий одного-единственного выстрела из этого скольки-то миллиметрового лазера… И, наверное, точно сошёл. Поскольку в какой-то точке вздымающегося ужаса мне вдруг сильно-сильно захотелось выпить кофе. У меня после тридцати лет давление начало снижаться, и я с удовольствием пил кофе в огромных количествах, на зависть коллегам. Причём пил не растворимый, а молотый. Правда, готовил я его варварски: кипятил в турке как заварку, уваривая, а потом разбавлял кипятком - получалась огромная, пол-литровая чашка, которую я с удовольствием выпивал. Без сахара и молока. Чёрный люблю. И вот этот-то запах кипящей в турке перенасыщенной кофейной заварки вдруг буквально прилип к моим ноздрям. Я чувствовал аромат - горчайший, маслянистый, слегка даже кисловатый, пока его не разбавили, пронизывающий, бодрящий… И так захотелось хоть глоточек!.. Тем более что на ногах снова стоял с трудом.
И этот недоступный глоток кофе здорово прояснил мне голову.
Да чего они мне мозги вкручивают про выстрел! Выстрел - здесь, в этой комнате, где они священнодействуют со своими наркотическими препаратами?! Запугивают - как первоклашку! Да пусть сколько угодно тычут мне в живот своим лазером - я всё равно не могу ответить им того, что им хочется узнать!
Видимо, сопротивляясь страху, я здорово потерял энергии. Ноги с трудом держали меня, перед глазами комната со всеми своими огоньками плыла… Хорошо ещё, я прислонился к стене…
- Хватит, - раздался голос мясистого, - иначе он скопытится. Тем более - парень сказал правду. У вас что-нибудь получилось? Карл?
Медленно подняв почти неподъёмные от усталости руки, я нащупал точки в середине бровей и на остатках сил нажал пару раз. Легче стало настолько, что смог открыть глаза. Все трое стояли передо мной, глядя недовольно.
- Нет, - отозвался черноволосый Карл. - Не даётся.