- Лоренс, помоги ему подняться. Пусть походит. Быстрей восстановится.
Но поднялся с койки я сам. Пока неуверенно, хватаясь за удобные для опоры предметы, но прошёл несколько шагов в коридор. Насколько я понял, Лоренс и Лидия - соседи по камерам-клеткам, вот и привыкли полагаться друг на друга. Ещё, судя по всему, с Лидией живёт Кэт - та девушка, с которой перестарались при невральной ресоциализации. Лидия, кажется, взялась ухаживать за нею.
Лоренс стоял рядом в полной готовности поддержать меня, если что. Чем я и воспользовался. Дело в том, что в коридоре происходило что-то для меня непонятное. В том конце, где помещались уголовники, в том числе и я, напротив камеры виднелась ещё одна дверь. Перед нею стояли четверо и рассматривали что-то мелкое, время от времени прикладывая его к этой двери. Как я понял, они пытались открыть дверь в глухо запертое помещение.
- А что там?
- Отдельный бокс для наиболее опасных преступников, - сказал Лоренс, тоже внимательно приглядываясь к действиям людей с ключами.
Вот как. Есть преступники опаснее, чем киллеры-камикадзе. Пойти, что ли, присоединиться к тем, кто старается открыть дверь бокса? А стоит ли вообще открывать, если там содержатся настолько опасные люди, что для их помещения не предусмотрены решётки, а только глухие стены?
Зато в другом конце коридора те самые пятеро уголовников ругались с группой людей, окруживших полупрозрачное помещение, верх которого скрывался в потолке платформы. Лоренс, уловив мой интерес, заговорил сам:
- Наши думают, идти ли наверх, чтобы попытаться захватить буксир, а эта гопота требует пропустить их вперёд. Как будто они вообще смогут войти в лифт.
- Это лифт?
- Да. Соединяет платформу и буксир. Бишоп спустился сюда именно по нему.
- А почему они думают подниматься? Есть возможность?
- Вряд ли. Хуже, что скоро будет выход из подпространства. По времени осталось несколько минут. Мы, конечно, не заметим перехода, но ведь платформа должна будет отделиться от буксира. А кому хочется оставаться с теми уб… Э-э… С теми, кто находится наверху?
- Хм… Откуда ты знаешь, что будет выход?
- Нас недавно разморозили из крио-сна. Смотрим за временем.
Мои тощие ноги взвыли от усталости. Помогая себе, хватаясь за прутья клетки, я опустился на пол и с облегчением вздохнул. Наверное, когда сорвали накладку, тело потеряло слишком много крови. Поэтому быстро устаю. И ещё эта дымка перед глазами…
- У меня есть складной стул, - сказал Лоренс и поспешил в свою камеру.
Он принёс два стула и, разложив их, посадил меня на один и пристроился рядом. У меня сложилось впечатление, что Лидия втихомолку велела ему приглядывать за мной. Возможно, боится, как бы я - тот, недавний уголовник, - не "вернулся". Чуть усмехнувшись, я уселся поудобнее. Лоренс молчал, но неловкости не чувствовал - так же, как и я. Мы просто сидели и смотрели, наблюдая происходящее на наших глазах. Чем-то это времяпрепровождение напомнило мне детские годы, когда летом меня посылали к бабушке в деревню. Набегавшись на свежем воздухе, к вечеру я почти выбивался из сил. А бабушка с соседями любила посидеть возле ворот, на скамейке. Я подходил к ней, пристраивался между соседками, сонно смотрел на улицу и постепенно задрёмывал под негромкий старушечий говорок.
Здесь коридор тоже представлялся почему-то именно улицей. Оттого ли, что оказался довольно широк, оттого ли, что по нему постоянно курсировали люди… Задним числом меня удивило, что остальным я неинтересен, что никто не подходит поспрашивать, что со мной да как. Промелькнула мысль, что структуры их здешнего маленького сообщества я, в общем-то, пока не знаю, а ведь есть вероятность, что Лидия и Лоренс играют в нём далеко не второстепенную роль.
В первую очередь присмотрелся, конечно, к Бишопу. Тот пытался усидеть на полу коридора, но то и дело заваливался на спину. Кто бы рядом ни проходил, все старались не замечать его в упор, из чего нетрудно было заключить, что будет Бишоп умирать от жажды, глотка воды ему никто не поднесёт. Так что я тоже перестал психовать из-за совершённого и перевёл глаза на другой "предмет попритягательней".
Люди. Меня интересовали именно они. Не считая их местонахождения, они почти ничем не отличались от тех, кого я видел на улицах своего города или в кадрах зарубежных фильмов. Женщины останавливались переговорить и говорили эмоционально. Мужчины большей частью разговаривали приглушённо, точно боясь, как бы их не подслушали. Детей маловато. Если учесть, что здесь, мягко говоря, вынужденные переселенцы да ещё на неосвоенную планету, что само по себе звучит довольно страшновато, то я счёл, что малое количество ребятишек - к лучшему.
У лифта народ уже не разговаривал, а на повышенных тонах ругался с "гопотой". Те явно рвались сломать часть лифта и проникнуть вовнутрь. Чем они собирались ломать средство передвижения, неизвестно, так как единственное оружие - та странная труба, отобранная у Бишопа, до сих пор была в руках одного из наиболее уверенных мужчин. Хотя, возможно, именно это оружие эту уверенность ему и придавало.
Внезапно резкая волна тошноты словно прошила меня. Только я согнулся в полной убеждённости, что сейчас из меня вырвется едкая струя желудочного сока с жалкими каплями соевого протеина, как Лоренс тоже наклонился рядом и часто задышал. А затем до меня донеслось его бурчание:
- Не люблю выходов из подпространства. Всегда блевать тянет.
Договорил - и всё прошло.
А кое-кого всё-таки стошнило. С некоторым злорадством я отметил, что выблевал один из пятерых уголовников. Но самое любопытное, что, сразу после того как народ понял, что произошло, толпа вокруг лифта начала редеть. Даже "гопота" перестала орать и вяло поплелась по коридору.
- Почему они уходят от лифта? - не удержался я.
- До перехода лифт просто закрыт, а после - блокирован. Потому что программа начинает готовить платформу к отделению от буксира. Где-то через час мы будем на планете. Они оставят нас, а сами улетят. Так что лифт уже начал сворачивание - втягиваться и раскладываться.
Он снова откинулся на спинку стула, а я, наоборот, с интересом стал следить за лифтом: неужели он в самом деле будет складываться, ну, скажем, как детский конструктор? Прямо-таки разложившись на плитки, кирпичи и всякие соединительные детали?
Хотя у лифта всё ещё стояли два человека, почему-то они не среагировали на слетевшие, будто мокрые, отяжелевшие листья, тени внутри лифта. Раз, два, три… Более того, двое остававшихся у лифта вдруг резко, как по команде, развернулись и почти чеканным шагом промаршировали по коридору, пока не зашли, видимо, в свои камеры.
Зря я отвлёкся на них. Тени, не открывая лифтовой двери, каким-то образом просочились на платформу. Я огляделся. Нет, никто их не видит. Почему? Потому что просто не смотрят? Но вот Лоренс взглянул в ту сторону и тут же спокойно отвёл глаза. Нет, он тоже не видит.
Одна из теней отделилась и, будто несомая невидимым, неощущаемым ветром, полетела по центру коридора. Расплавленный воздух определённых, человеческих очертаний пронёсся мимо нас с Лоренсом. Я снова взглянул на него. Он спокойно смотрел на коридор. Зрачки глаз даже не шевельнулись. Он как наблюдал за беседой двух парней в куртках, так и застыл на них глазами.
Две тени задвигались неспешно вслед за первой.
А где же первая? Я оглянулся. Первая стояла над вновь свалившимся Бишопом, наставив на него явно не палку. Надо было бы следить одновременно и за теми двумя. Но происходящее возле Бишопа так заворожило меня… Стволом незнакомого мне оружия неизвестный раздвинул на груди Бишопа часть форменного комбинезона. Невидимый пришелец хочет посмотреть, жив ли надзиратель? Только я сформулировал вопрос, как между серебристыми складками приподнятого ворота вспыхнул и мгновенно погас бледно-жёлтый огонь. Бишоп словно уснул - расслабился. Некоторое время я бессмысленно смотрел на неподвижное тело - и вдруг понял, что его на этот раз убили в самом деле. Тень, судя по движению, оглянулась на двух напарников и замерла в достаточно свободной позе, видимо ожидая их приближения.