— Я в порядке, — ответила Мира. — Только за брата переживаю. Не могу ему дозвониться. Среди пострадавших его нет, надеюсь, с ним все хорошо.
Два дня спустя на пороге палаты Алеса появился Йозеф Руркевич и сообщил об официальном заявлении Конклава Ревнителей веры.
— Они намерены объявить войну, в случае, если мы не выполним поставленные ими условия, — мрачно констатировал он. — Они требуют, чтобы Совет выдал позитивам тебя и девушку-наемницу. Вас обвиняют в убийстве бывшего агента СБ Марка Дьяконеску и журналиста Романа Пархоменко.
— Что за черт?! — с негодованием воскликнул Алес.
— Успокойся, — одернул его Рудкевич. — Это было вполне ожидаемо. Ты — приемник покойного Главы. Нынешний старейшина лишь исполняет обязанности до твоего совершеннолетия.
— Почему-то мне кажется, что дело здесь совсем в другом, — с сомнением проговорил Новак.
— В любом случае тебя Совет им не отдаст, — уклончиво произнес Йозеф.
— А Нена… — он осекся. — Нинон?
— Согласно документам, она является гражданкой Бельгии, а эта территория подконтрольна позитивам.
— Но она нарушила и местные законы. Разве ее не должны судить здесь?
— Конклав настаивает на экстрадиции. Мое руководство считает, что причина в ее способностях. Ты ведь тоже это видел? Ты знаешь, что она заклинатель. И этот ее знакомый, что исцелил тебя, он — позитив.
— Нельзя отдавать ее! Это принесет Совету еще больше проблем.
— Решение уже принято. Через пару часов ее самолетом отправят в Рим, после чего переговоры о перемирии будут возобновлены. Я пришел только для того, чтобы передать тебе ее послание, — Рудкевич протянул Новаку свой смартфон.
Приглядевшись, Алес увидел на экране серую стену, вероятно, тюремной камеры, на которой был выцарапан портрет коротко стриженной девушки. Он был больше похож на карикатуру, так немного было в нем деталей, и настолько нарочитыми казались характерные особенности черт. Он сам того не желая осознавал, что перед ним последняя работа Прицы — ее автопортрет.
Часть 42
Времени на раздумья не оставалось, так что Новаку предстояло разработать план действий на ходу. После ухода Йозефа он быстро побросал предоставленные Мирославой вещи в рюкзак и направился по больничному коридору в сторону выхода. Ковальчик перехватила его у регистратуры. Вид у нее был встревоженный.
— Куда ты идешь? — с легкой дрожью в голосе спросила девушка. — Неужели врач уже отпустил тебя?
— Боюсь, у меня нет времени торчать здесь, — мрачно ответил Алес.
— Одумайся, Алес, ты только что вернулся и еще не поправился, — прошептала Мира, коснувшись рукой его щеки. — Оставь проблемы Совета Службе безопасности. Ты и так много сделал для них, только глупец будет думать иначе.
— Нет, я до сих пор не сделал ничего, что пошло бы на пользу кому бы то ни было, даже себе самому, — возразил Новак, отстраняясь. — Я постоянно что-то упускаю. В самые ответственные моменты я либо в отключке, либо при смерти. В результате, предатели все время оказываются на шаг впереди. А теперь еще Совет собирается отдать на откуп позитивам моего друга, а я вынужден просто наблюдать со стороны.
— Выходит, я была права. Все дело в девушке, — вздохнула Ковальчик.
— Мира, пожалуйста, — начал оправдываться Новак.
— Все нормально, — прервала она его. — Это правильно. Нужно стараться делать все возможное для тех, кто нам дорог.
Ее взгляд стал отрешенным. Вероятно, она вновь приревновала его, но разбираться в ее мыслях и чувствах Алесу было некогда. Он потянулся к ней, чтобы обнять на прощание и таким образом хоть как-то уменьшить возникшее напряжение. Но девушка отстранила его, вытянув вперед руку, сжимающую коричневый кожаный футляр.
— Вот. Я принесла тебе очки. — Неумело скрывая в голосе обиду, отчеканила она. — Я заметила, что ты не носишь свои. Потерял, вероятно. Это неудобно с твоим-то зрением.
Новак мог бы возразить, что после исцеления стал лучше видеть, но не стал лишний раз нервировать подругу. Вместо этого он осторожно взял футляр и благодарно кивнул. Не говоря больше ни слова, Ковальчик резко развернулась и выбежала на улицу. Быстрым шагом Новак вышел следом за ней, но Мира уже успела сесть в такси.
Нужно было вновь отправиться в штаб квартиру Объединенного совета старейшин и во что бы то ни стало встретиться с Главой. Ведь если и был человек способный изменить решение Совета, то, несомненно, этим человеком был пан Пузына.
Старейшина принял Новака весьма неохотно. Казалось, он винил парня во всех своих проблемах, хотя и не высказывался по этому поводу напрямую. Тем не менее, Алес был рад аудиенции, вернее представившейся возможности хоть как-то повлиять на ход событий. Суть его просьбы состояла в пересмотре решения об экстрадиции Прицы. Алес старался излагать имеющиеся доводы
как можно более спокойно и сдержано. Не углубляясь в детали и всячески избегая темы нейтралов и источника, он рассказал о том, как скрывался от обвинителей, сделав акцент на том, насколько неоценимой для него оказалась помощь Невены. Однако Пузына был непреклонен. Конклав предложил Совету Пакт о ненападении в обмен на преступницу. Глава ухватился за эту возможность, как тонущий в океане за спасательный круг. Такое поведение Старейшины выводило Алеса из себя.
— Вы же понимаете, они не остановятся, — настойчиво произнес он, — вне зависимости от того, выполните вы их условия или нет. Отмените приказ, девушку нельзя отдавать позитивам.
— Если есть хоть один шанс остановить войну, я использую его, — решительно ответил пан Пузына.
— Это бесчеловечно! Кто дал Вам право распоряжаться чужой судьбой?!
— Одна человеческая жизнь против сотен тысяч. По-моему, выбор очевиден.
— Мой дядя никогда не одобрил бы подобное решение!
— Это так, но, к сожалению, я — не Борислав, — вздохнул старейшина. — Он, вероятно, нашел бы способ избежать жертв.
Новак отчетливо расслышал в словах старейшины ноты горечи и сожаления. Ему представился небольшой шанс переубедить его, но для этого нужно было рискнуть. Раскрыть для всех то, кем является Невена, означало бы приковать к ней всеобщее внимание и тем самым лишить ее свободы. Но Алес не видел иного способа сохранить ей жизнь.
— Вы правы, он нашел, — отрешенно проговорил Алес. — Это Первоисточник Знаний. Вы ведь слышали о нем?
— А он действительно существует? — в его встречном вопросе звучало недоверие и вместе с тем надежда. Новак заметил это и слегка приободрился.
— Да! — воодушевленно произнес он. — Мне удалось его обнаружить. Эта девушка — нейтрал, его хранитель. Она и источник неразделимы.
Минуту другую пан Пузына растеряно молчал. Вероятно, он сопоставлял все известные ему факты о Первоисточнике и нейтралах. Сомнения все еще четко отражались на его лице, однако во взгляде все сильнее разгоралась надежда.
— Так вот откуда у нее такие способности, — медленно произнес он.
— Да, — кивнул Новак. Как бы там ни было, его план удался, а значит, нужно было продолжать в том же духе. — Потому-то я и настаивал на том, чтобы ее судили в нашей стране.
Надежда в глазах Главы сменилась паникой. Он осознал, какой чудовищный промах допустил, отдав позитивам главный козырь в борьбе с ними.
— Почему ты раньше молчал?! — воскликнул он, схватив телефонную трубку.
— Я собирался, — театрально опустив взгляд, ответил Алес, — но я до сих пор не знаю, кому из Совета могу доверять. С убийцей дяди покончено, но я уверен, что за ней стоял кто-то еще.
Пан Пузына понимающе кивнул. Несколько минут он спешно отдавал указания по телефону, после чего вновь вернулся к разговору.
— К сожалению, отменить решение Объединенного совета старейшин я не в силах. Оно принято путем голосования и отменить его можно, лишь собрав Совет заново. Кроме того, в обмен на девушку представители Конклава передадут нашим дипломатам пакт о ненападении. Официально отказаться от договоренности, означало бы добровольно отказаться от мира. Я приставлю к тебе агентов Службы госбезопасности, ты уже знаком с ними. Вместе вы попытаетесь освободить девушку после обмена. Естественно, никто не должен догадаться, кто вы и откуда появились.