Элиус перевёл задумчивый взгляд на свою теперь единственную дочь. Он мог спасти её. Мог исправить то, что сотворил, обуреваемый обидой и жаждой власти. Маг смотрел на Еву пару сиг, будто запечатлевая её образ, и решительно прошептал губами:
— Falic, Евангелика.
Девушка будто очнулась от странного забытья, захлопала длинными ресницами, но вскрикнуть не смогла — отец рукой холодного ветра крепко зажимал её рот и не давал делать резких, привлекавших внимание движений. Ева с ужасом и отвращением смотрела на рой чёрных мух, противно зудящих в воздухе, и, словно заворожённая, уставилась широко распахнутыми глазами на гудевший камень. Он вытягивал силу Высших тончайшими серебряными нитями и, словно довольный ребёнок, раскачивался на тяжёлых цепях. Деревья смерти трещали, стойко выдерживая непомерную тяжесть.
Девушка лихорадочно думала: «Я просто обязана что-то сделать!.. Но что? Что?» Почти любое противодействие Хозяину в нижнем мире терпит фиаско, и придумать что-то казалось просто нереальным. Но одна смелая мысль всё же мелькнула, заставив Евангелику чуть улыбнуться.
Пожалуй, это единственное, что она может сделать.
Только вы вырваться из тартовых тисков!
«Беги, Ева, беги!» — прозвучал в голове родной голос.
Мир Цветочных фей
Хватка на сиг ослабела, но Еве этого было достаточно, чтобы шагнуть в первое пришедшее в голову место. Место, где она когда-то была счастлива… и пусть времени у неё мало, в тартам всё. Надо обдумать, что делать дальше, пока клятва не вернула её к отцу. Вернее, к тому, что от него осталось.
Небо нежно-розового цвета, воздух, пронизанный ароматом любимых цветов, горы, повисшие в воздухе, покрытые облаками, словно зефиром, вершины, и сады, усыпанные розами.
Первую розу Макс подарил в её «Первый День» — так называют день появления на свет, а в мире землянина — «День рождения». Он принёс красивую алую розу, от которой она не могла оторвать глаз. Конечно, в волшебных мирах было очень много прекрасных цветов, но этот цветок из другого мира, совсем тогда ей незнакомого, был прекрасен. Его бархатные лепестки и головокружительный аромат в сочетании с острыми колючками влюбили Евангелику в себя раз и навсегда. Позже с помощью заклинания Макс подарил миру цветочный фей несколько видов роз, чтобы ей было куда приходить и любоваться.
Евангелика села в саду на плетёную из зелёных веток лавочку. «Надо оставить послание Заклинателям, пока я — ещё я. Пока могу что-то сделать… указать, где браслет и кинжал. Самое лучшее — записать свои воспоминания на кристалл и передать им… Но где взять кристалл? Если только у фей». Поискав глазами, она увидела недалеко одну порхающую над алыми бутонами цветочную фею. Её маленькие перламутровые крылышки двигались очень быстро, создавая еле уловимый шелест. Фея подлетала к каждому бутону, надувала свои пухленькие губки и выдыхала в цветок маленькое белое облачко. Оно мгновенно впитывалось бутоном, не оставляя никаких следов.
— Простите, — подошла к фее Евангелика, — мне очень нужна помощь.
Фея была очень увлечена своей работой и проигнорировала слова демоницы. «Всё-таки феи — вредный народец. И как Макс только уговорил их на розовые сады?»
— Простите, — чуть громче с настойчивостью в голосе повторила девушка, — мне срочно нужна помощь.
Но волшебная труженица продолжала целеустремлённо порхать между бутонов, шурша перламутровыми крылышками. «Ну всё! Сама напросилась!» — взыграла нетерпимая к такому откровенному игнорированию демоническая кровь. Евангелика схватила фею и, тряся её перед лицом, закричала прямо в маленькое тельце:
— Кристалл связи мне принеси! Живо! Я Заклинатель, и ты знаешь леке!
— Покажи знак, — подняв треугольное кукольное личико с глазами цвета мяты, ошарашенно ответила фея.
Как же давно она никому не показывала этот знак! Вытянув руку, Ева мысленно позволила знаку проявиться. Знак бесконечности с месяцем на одной стороне и солнцем на другой появился мгновенно. Фея без лишних расспросов умчалась за кристаллом. Ослушаться лекса, отказав в помощи Заклинателю, и наживать неприятности с Министерством она не хотела.
Записав послание, Евангелика приказала фее лично передать его Максу. Демонтесса улыбнулась. Наконец-то она сделала хоть что-то хорошее. Что дальше? Путь в Министерство закрыт — туда лучше не показываться. Она не понимала, сколько времени ей оставалось. Всё-таки хорошо, что она освоила заклинание подмены воспоминаний, это позволило ей помнить, где предметы, только в состоянии, свободном от действия заклятия. «Увидеть бы его хоть одним глазком... последней раз... коснуться».
Оставаться в этом мире надолго опасно — можно навлечь на невинных фей гнев Хозяина. После ее побега он все равно убьёт её, так лучше самой отдать магию на благое дело, исправить ошибки отца... хоть немного.
«Решено!»
Мир Ил
Материализовав зеркало, она вошла в мир Ил.
Евангелика стояла в центре поляны перед огромным стволом дерева. Всё, что она видела — его рук дело. Хозяина. Тусклые краски некогда цветущего мира, выжженная земля, разбросанные обглоданные тела фей. Она видела, что восстановление мира началось, но сил, а главное — магии, чтобы возродиться, этому миру нужно очень много.
Королевство Утреней Росы
Выслушав шефа и Аурелиуса, рассказавшего о послании сестры, Заклинатели разработали хитрый план. Но для осуществления его первого пункта необходимо было дождаться позднего вечера. Распределив роли, удовлетворённые заговорщики разошлись каждый по своим делам.
Макс быстро шагал по белокаменному коридору, когда его настиг Тар.
— Слушай, мы так и не решили ничего о Еве. Надо помочь ей.
— Я думаю, кроме Ааруса, никто не поможет... Хочу прогуляться к нему, но сперва загляну в одно место.
— Как скажешь. Возможно, ты прав, — дракон повёл плечами. — Может, я с тобой?
Дракон не хотел отпускать человека одного — он вечно попадал в передряги и был излишне безрассуден. Вединский остановился, взглянул на друга и, похлопав его по плечу, признательно ответил:
— Спасибо, брат. Но я бы хотел побыть один.
Расставшись с драконом, Макс поспешил в сад. Осталось только решить, куда же двинуться дальше — в мир Ил или к водяному дракону? «А где сейчас полдень, туда и пойду», — он посмотрел на часы
«Решено!»
Материализовав портал, Заклинатель ступил в зеркальную гладь...
Холис не смог расслабиться даже с приходом ночи — наглая чёрная муха всё время качала права, попугивая и без того трусливого гнома тем, что нажалуется Хозяину. Накормив ненасытного чернокрылого, Холис выпил уже третью чашку успокоительного настоя. Меряя маленькими шагами комнату, он обдумывал приказ Хозяина. Иногда целитель останавливался и выкрикивал половину или обрывок фразы, после чего убирал руки за спину и продолжал ходить по комнате.