На этот раз столик долго оставался неподвижным и стучал с большими промежутками. Фраза получилась странная: «За облаками есть просвет, брат Владимир».
Услышав эту фразу, капитан вскочил, сел снова и заговорил голосом человека, внезапно опьяненного большой радостью:
— Господа, этот ответ относится ко мне!.. Меня зовут Владимиром… Вы мне разрешите задать еще вопрос? Пусть дух ответит мне одним стуком…
Столик заколебался и стукнул один раз.
Художник заметил, как в бледных щеках капитана вспыхнул румянец, и ему показалось, что в карих глазах слепого блеснула безумная радость.
— Пусть теперь дух мне скажет что-нибудь, — нежным детским голосом сказала жена художника.
— Богатство делает человека волком, а бедность — овцой, — громко прочитал художник и, смеясь, добавил: — А он, оказывается, чертовски мудрый дух, этот Пифагор! Ведь это классический афоризм.
— Вы напрасно смеетесь над этим, — с неудовольствием сказала хозяйка. — Этот Пифагор — добрый дух, но ведь бывают духи и злые, которые не прощают подобных насмешек и могут сыграть с вами нехорошую штуку… Что вы скажете, если сегодня ночью к вам явится дух в образе дьявола с хвостом и рогами?
— Я схвачу его за хвост! — решительно заявил художник.
— Я думаю, пора прекратить, господа… Уже поздно… — сказала жена капитана и встала из-за стола. Ее примеру последовали остальные участники сеанса и стали прощаться с хозяйкой.
Провожая художника и его жену в передней, хозяйка говорила:
— Не правда ли, интересный сеанс? Приходите в следующую субботу, у меня сеанс по субботам…
— А я, вероятно, не приду… Я получила работу и буду занята до восьми часов вечера… — сказала жена капитана, заботливо помогал мужу одеваться.
— А как же Владимир Андреич? — спросила хозяйка.
— О, он придет… Мне рекомендовали Старцевы одну интеллигентную девушку… Она будет за ним ухаживать и провожать его на прогулку и на сеансы…
Сидя с женой на извозчике, капитан оживленно говорил:
— Ты знаешь, Надя, я спросил духа, вернется ли ко мне зрение… И, представь, я слышу: «За облаками есть просвет, брат Владимир». Разве это не прямой ответ на мой вопрос? О, я надеюсь на следующем сеансе получить более определенные указания… Кстати, эта жена художника… Она брюнетка?
— Нет, блондинка, — со вздохом ответила жена.
Капитан замолчал. Ему почему-то вспомнилось легкое пожатие маленькой теплой руки жены художника, нежный голос и манера нечисто произносить букву «р». Когда она вошла в первый раз в комнату и заговорила, капитан почему-то принял ее за очень молоденькую девушку.
О, как он был бы счастлив видеть оживленные девические лица, смеющиеся глаза, свежую зелень деревьев, пестрые цветы, алмазные капли росы в их чашечках, золотые лучи солнца и разноцветные огни города… Каждую субботу он аккуратно являлся на спиритический сеанс, задавал духу вопросы, и ему казалось, что близок час, когда он получит точное указание и прозреет. Ему осталась только одна надежда на чудо, и он ждал этого чуда с нетерпением и диким упорством фанатика. Иногда ему казалось, что он испытывает легкое светоощущение, и надежда вспыхивала в нем с новой силой. В спиритизм он верил безгранично и с нетерпением ждал субботы и начала сеанса..
Он настойчиво заставлял жену читать ему вслух книги о спиритизме, заставлял ее рыться в медицинских. Журналах и расспрашивал каждого нового знакомого, не слыхал ли он о новых способах лечения слепоты.
И в этот вечер он был почти счастлив, словно предчувствовал неожиданную большую радость и близость чуда.
Поднимаясь по лестнице домой, он сказал жене:
— Ты помнишь, когда мы на прошлой неделе заходили в гомеопатическую аптеку, аптекарь говорил, что читал в каком-то журнале о вновь найденном способе лечения слепоты. Зайди завтра к нему, разузнай все, как следует, и постарайся достать этот журнал…
На другой день, после обеда, капитан лег по обыкновению отдохнуть и проснулся довольно поздно, когда часы пробили уже шесть. Он встал и, придерживаясь за мебель, осторожно направился в столовую. Расположение комнат и порядок мебели ему были знакомы давно и он мог в своей квартире обходиться почти без посторонней помощи. Из столовой до него донеслись звуки незнакомого женского голоса, он вспомнил, что позабыл одеть тужурку, вошел в соседнюю комнату и сел в кресло. Здесь ему было слышно каждое слово и он догадался, что в столовой жена разговаривает с девушкой, которая должна за ним ухаживать.
Он слышал, кик жена его говорила:
— Да, больше тридцати рублей мы платить не можем… Ведь это, в сущности, нетрудно… Вы будете приходить в десять часов утра, будете провожать мужа на прогулку, почитаете ему иногда вслух. Обедать будете, разумеется, у нас… Я, видите ли, до сих пор ухаживала за ним сама, но теперь я буду с понедельника занята на службе…
— А давно ослеп ваш супруг? — спрашивал незнакомый женский голос.
— Вот уже пять лет… Это произошло у него на нервной почве… И, представьте, это так неожиданно случилось… Да, страшное несчастье… Кстати, вы его будете провожать на спиритический сеанс… Вы верите в спиритизм? Нет? Я, видите ли, сама не верю… Между нами говоря, эти сеансы устраиваются исключительно для него… Он, бедный, верит, что духи укажут ему способ исцеления от слепоты… Сеансы эти мы устраиваем у одной нашей хорошей знакомой и мы с ней заставляем духа говорить все, что нам угодно… Уверяю вас, это все очень трудно подстраивать, но теперь я уже напрактиковалась… Что же поделаешь, приходится его тешить иллюзиями и несбыточными надеждами, это в нем поддерживает некоторую бодрость духа. А то первое время он был близок к самоубийству… Это — такой ужас!..
Капитан слышал все, и каждое слово жены словно раскаленным железом жгло его мозг: вся горечь обманутых надежд и поруганной веры душили его. Он тихо качался в кресле, словно испытывал мучительную зубную боль. Потом он вскочил и, натыкаясь на мебель, пошел в спальню.
Там он упал на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и долго лежал неподвижно, по временам всхлипывая, словно в груди его не хватало воздуха.
В спальню вошла его жена и позвала его:
— Ты еще спишь, Володя? Пора вставать… Там пришла та девушка… Мы с ней условились за тридцать рублей, она придет завтра утром…
Заслышав ее голос, капитан поднял голову с подушки… У него явилось желание броситься на эту женщину, схватить ее за гордо и душить долго-долго…
— Оставь меня в покое… Я буду спать… — каким- то странным тягучим голосом проговорил он. — Уйди!
— Да что с тобой, Володя? — с тревогой спросила она.
Капитан молча повернулся к ней спиной и, стиснув зубы, продолжал лежать неподвижно.
Через полчаса капитан снова позвал ее и, когда она вошла, тихо сказал:
— Открой окно, здесь душно…
— Что ты Володя?.. Воздух здесь чистый…
— Я тебе говорю, открой окно! — тоном капризного ребенка крикнул он.
Она с треском распахнула окно и сказала:
— Я пойду на полчаса к Старцевым. Ты посидишь один? Если тебе что-нибудь понадобится, кликни Настю… — и она вышла.
Капитан долго лежал неподвижно, потом, шатаясь, подошел к окну и лег грудью на подоконник. Словно во сне слышал он уличные стуки, звон трамваев, гул автомобилей и человеческие голоса.
Он пытался вызвать в воображении картину уличной жизни и испытывал странное чувство человека, заживо погребенного, который слышит трепет жизни, но не видит, который чувствует, но никогда не воскреснет.
И неожиданно мысль, что только за гранью небытия освобожденная душа увидит свет золотого солнца, пронзила его мозг и он, вытянув перед собой руки, словно подброшенный стальной пружиной, с глухим криком полетел из окна на мостовую…