Было что-то такое в его голосе, глубоко личное… или может просто показалось мне?
— Лан, скажи, а кто видит этот сон? Почему нам всем он снится.
Лан вздохнул.
— Не всем. Только тем, кто имеет к этому хоть какое-то косвенное отношение. Тебе, возможно, потому, что Салотто твой родной город.
— А тебе?
Он пожал плечами. Отвернулся, долго смотрел на волны.
— Никто пока не знает, что с этими предупреждениями делать. Никто не знает когда и из-за чего это может произойти. Каждый видит сны по-своему, со своими подробностями, со своих точек зрения. Вот, Соле, скажи, откуда смотришь ты?
Я задумалась… сложно сказать.
— Не знаю… Мне кажется с горы, с Каталау, со смотровой площадки.
— Даже так? — Лан немного удивился. — Ты понимаешь, откуда смотришь, и всегда с одной точки?
— Да. Что это значит?
— Не знаю. Я вижу с разных точек. То, словно я нахожусь там, бегу от этого огня, то словно откуда-то сверху, с воздуха. Всегда по-разному.
— Хаген тоже видит сверху. Он сказал — словно летишь…
— Я знаю.
— Он рассказывал тебе?
— Рассказывал.
— Знаешь, Лан, мне страшно… — я поежилась, подтянула к себе ноги. — Я думала, это просто кошмары, но теперь… Я боюсь. Я не хочу, чтобы так было.
Он обнял меня за плечи.
— Ничего, все будет хорошо. В Литьяте уже думают, как это предотвратить.
Я вздрогнула. Литьяте…
— Давай, выпей еще, — предложил Лан. — Это поможет успокоиться.
— Это не поможет. Я напьюсь, но завтра все окажется на своих местах, никуда не денется.
Лан усмехнулся, дружески потрепал мои волосы.
— Ты бываешь такой серьезной, Соле, что мне страшно.
— Мне тоже.
Несколько минут мы молча сидели рядом. Шумели волны.
— Слушай, Лан, — тихо сказала я, — ты все знаешь… А Джаре тоже снится такой сон?
Я видела, как он напрягся, мои вопросы ему не нравились.
— Я не знаю, — сказал он. Наверно, вышло чуть более резко, чем этого можно было ожидать.
— Но, послушай, если, как ты говоришь, эти сны снятся тем, кто как-то с этим связан, если это снится мне, тебе, Хагену… Даже если Салотто просто мой дом, то вам-то почему? Как связаны вы?
Он хотел встать, уже дернулся, но остался.
— Это и мой дом тоже, — холодно сказал он. — Я родился на Кито, но это совсем рядом. Я кучу времени провел в Салотто.
Я покачала головой, мне казалось, дело не в этом.
— Соле! — Лан облизал губы, хмуро глядя мне в глаза. — Соле, не спрашивай меня. Я не знаю. Я ничего не могу тебе сказать. Ничего. Ты понимаешь?
Утром я проснулась с ужасным похмельем, после вина Лан поил меня чем-то еще. Я плохо помнила тот разговор. То есть помнила, но в голове шумело и не хотелось ничего вспоминать, вообще думать об этом не хотелось.
Все как-нибудь образуется. Ведь маги — на то и маги, что бы…
Они придумают.
Все будет хорошо.
Мне вообще пора на занятия идти.
Глава 4
— Когда вы почувствуете, что немеют ноги, а ладони напиваются огнем, — говорила мисс Кеали, — когда вы почувствуете, как вибрирует в потоке магии все тело, то вдохните поглубже и задержите дыхание. Это значит — вы готовы.
Если вовремя не остановиться, у неопытного мага могут начаться судороги.
Мы должны почувствовать и запомнить это ощущение, запомнить свой предел.
Мисс Кеали вела у нас практику. Звания мастера у нее не было, она окончила только Бер-Сухт, а это дает лишь профессию заклинателя, но не мага.
Только вместо заклинаний и волшебства у нас была куча непонятных упражнений и медитаций. Нам говорили — это должно помочь настроиться и развить потенциал. День за днем. Сосредоточиться, почувствовать собственную силу, дотронуться до этой силы. Открыть дверцу внутри себя и позволить потоку силы растекаться по телу, ощутить, до мурашек, до покалывания пальцев.
К моему удивлению, Лан не отлынивал, хотя он-то уж точно прошел через все эти тренировки. Зачем ему подготовка, если он и так умел колдовать. Но Лан занимался вместе с нами. Он говорили — в Литьяте учили по-другому, интересно освоить новый подход.
Хаген же практикой занимался по индивидуальной программе, под особым контролем, с мастером Патеру и под контролем мастера Ил-Танки. Но общими и теоретическими предметами — вместе с нами. Теория тоже давалась Хагену нелегко, он едва-едва умел читать, в древне, где он жил, это было не нужно. Но Хаген был страшно упрямым, сидел с книгами целыми днями, разбирая по слогам. Над ним вечно подшучивали, но он мало обращал внимание.