— Как я могу не дергаться, когда ты решила, похоже, меня оставить лысой. И вообще, я с этим, — ткнула пальцем в бутон, — дух грани на кого похожа.
Камина наконец-то опустила руки и отошла от меня на шаг, придирчиво разглядывая.
— А знаешь, ты права, — она снова потянулась к моей голове. — Цветы лишние.
Может, просто у висков соберем, а остальное распустим?
— Ветра, Мина! — не выдержала я, перехватывая руки Заклинательницы. — Какого хрена ты вообще это все творишь? — качнула я головой в сторону заваленной платьями кровати.
— Серьезно? — вырвала ладони Камина. — Он тебя год не видел! Го-о-о-д! И что? Ты хочешь к Алексу явиться в домашних тапках и с колоском? Что-то слабо верится, — скривилась девушка.
— Но это тоже перебор, — снова я бросила взгляд в зеркало, рассматривая бело-стальное узкое платье. Красивое платье, надо заметить. Кружева оплетали руки до предплечий, высокая талия подчеркивала изгибы, россыпь камней на лифе и подоле добавляли торжественности. Вот только какой-то непонятной торжественности. Да я даже на Кинар так никогда не выглядела, как… Как что-то неземное, как ветер. Полностью открытая спина, впрочем, тоже казалась перебором.
— Да можешь хоть голой идти, ради богов. Только помимо Гротери там наверняка еще весь дворец соберется…
— С какой радости?
— Действительно? Софи, ты реально такая наивная или прикидываешься? — скептически выгнула тонкую черную бровь Мина. Хорошо хоть дурой не обозвала, но слово отчетливо повисло в воздухе. — Ты Заклинательница бурь, главная ведьма севера, и тебя год не было! Да весь город сбежится посмотреть на твое возвращение!
— Да откуда они знают?
— Ты точно наивная! А Сабрина?
— Но…
— Что «но», ты вроде особой тайны из срока твоей добровольный ссылки не делала.
Думаешь, герцогиня удержалась от того, чтобы не поделиться информацией с парой «подружек»?
Я закрыла лицо руками и застонала, только сейчас действительно понимая масштаб катастрофы.
— Может, прямо к себе в комнату переместиться? — прошептала.
— Ага, оттянешь момент на пару оборотов, — фыркнула Заклинательница.
— Ветра, да я возвращаюсь в полночь!
— Ты считаешь, это кого-то остановит?
Только чудом мне удалось сдержать раздосадованный вздох.
— Думать надо было, когда условие свое идиотское выдвигала, — продолжала наседать ведьма. — А теперь поздно.
— Мне это действительно надо было, — пробормотала в ответ. — Как полагаешь, Алекс…
— Ха! Да он землю будет целовать, по которой ты ходишь, даже не сомневайся!
Только выражение это перепуганное с лица убери, ради всех богов. Ведьма ты или кто?
— Ладно, твоя правда, — я тряхнула головой, подошла к зеркалу. — Давай, делай из меня мечту!
Судя по тому, как сверкнули глаза Камины, о своих словах я еще пожалею.
А под ложечкой все-таки сосало, и мелко подрагивали руки.
Год.
Целый год прошел с того момента, как я прикасалась, разговаривала с Гротери в последний раз.
Даже на свадьбе у Обсидианы мы не столкнулись. Я специально пришла раньше всех, под личиной. Стояла и смотрела, наблюдала за ним издалека, украдкой, словно вор. За тем, как он двигался, улыбался, поздравлял врайта и охотницу. За каждым гибким, стремительным движением, за каждой эмоцией, ловила бездонную глубину его глаз. И не могла даже пошевелиться. Тело вибрировало и дрожало, во рту пересохло от желания подойти к нему, запустить пальцы в волосы, коснуться губ поцелуем, прижаться к сильному телу, услышать голос, пробирающий до самых кончиков пальцев. Просто рядом стоять, просто за руку держать. Я дико соскучилась. Соскучилась по его дурацким шуткам, по обжигающему взгляду, по звуку его голоса и вкусу дыхания, по насмешливым искоркам и мечущимся в глазах метелям. По его Зиме. Мне не хватало его до судорог, до боли, до крика.
Он стоял там, такой красивый, такой гордый, холодный и сдержанный. Куда делся обаятельный мальчишка в тот вечер? Я не понимала. Он улыбался, но как-то невесело, хмурился периодически, когда думал, что его никто не видит, пробегал взглядом по пестрой толпе, а на самых кончиках пальцев расцветал инеевый узор. Мне не нравилось это напряженно-застывшее выражение его лица, не нравилась дикая, какая-то животная, почти волчья тоска во взгляде.