Взгляд Джени был безумен. Она бесстрашно пошла прямо на Дреша, и чернокнижник попятился перед ней. Видимо, в безумии таится особая сила. Джени возложила руки на угол сундука движением жрицы, благословляющей святые реликвии.
– Погоди, Джени, – обратилась к ней Зролан. – Успокойся. Послушай…
– Заткнись!.. – бешено оборвала ее Джени, и Зролан умолкла, не в силах противостоять ее гневу.
– Сделай что-нибудь, – встревоженно повернулась она к Вандиену. – Убеди ее…
– В чем? – спокойно спросил Вандиен. – По мне, так она права целиком и полностью. Чего это ради я буду отнимать у нее сундук?
– Он мой! – снова подала голос Джени. Ее испепеляющий взгляд был устремлен на Дреша, который сделал было шаг вперед.
– Мне не хочется тебя убивать, – тоном разумного увещевания сказал ей колдун.
– Ну так и не убивай, – прорычал Вандиен.
– Она мне другого выбора не оставляет! – прорвало, наконец, Дреша. Его пальцы взволнованно дергались, и он сжал их в кулаки.
– Готовь упряжку, Ки, – усмехнулся Вандиен. – Ну что, Джени? Будем грузить?
Она повернулась к нему, явно не узнавая. И предупредила:
– Он мой!..
– Сломали, – глухо проговорила Ки. – Сломали-таки девчонку.
– Он мой!.. – прокричала Джени, и в голосе ее было мало человеческого…
…И в ответ прозвучал уже совершенно нечеловеческий рев. Из конца в конец харчевни пронесся ледяной вихрь, заставивший всех затаить дыхание и погасивший не только свечи – даже и огонь в очаге. Обвальный рев ветра легко заглушил вопли ужаса, послышавшиеся в темноте. Ки почувствовала, что перестает видеть, слышать и ощущать. Тяжелый деревянный стол, принесенный смерчем с другого конца комнаты, больно ударил ее по бедру. Она упала на четвереньки. Вокруг ощупью толкался народ. Кто-то наступил Ки на руку. Она кое-как отползла прочь, но найти укромный уголок было невозможно. Ревущий ветер, наконец, улегся, но тьма стояла кромешная. Люди в темноте кричали от страха.
– Вандиен!.. – позвала Ки, и от противоположной стены послышался ответный крик. Ки поползла на голос и стукнулась о перевернутую скамейку.
– Он мой!.. – провизжал голос, который едва можно было приписать Джени.
– ОН МОЙ, – возразил другой голос, глубокий и гулкий, порождающий эхо. На его фоне все прочие звуки попросту уничтожились и исчезли. Несколько мгновений кто-то еще шуршал в темноте, потом стихли и шорохи. Ки убрала с лица растрепавшиеся волосы и потихоньку поднялась на ноги. В это время во мраке расцвел золотой цветок яркого пламени. Огонь бережно удерживали две изящные, прекрасной формы ладони. Вот эти руки пересадили огонек на свечу, чудом сохранившуюся на устоявшем столе. Высокий силуэт выпрямился, а огонек, ухватившись за фитиль, принялся деловито разгонять тьму. Никто не произносил ни звука. Между тем в длинных пальцах вспыхнул еще один золотой огонек. Рыбаки ахнули, когда неведомый гость попросту метнул огненный шарик, без промаха попав им прямо в очаг. С ревом взвилось яркое пламя.
– ЗАЖГИТЕ СВЕЧИ, – приказал голос, и каждый, кто сумел обнаружить подле себя хоть какой-нибудь огарок, послушно пополз растепливать его от огня очага.
В таверне царил полнейший разгром. Столы и скамейки валялись как попало. Под ногами хрустели черепки разбитой посуды, кислая вонь пролитого пива мешалась с рыбными запахами чоудера, выплеснутого из мисок. Когда глаза Ки привыкли к полутьме, она увидела, что рыбаки сгрудились в одну кучу, словно стадо перепуганных овец. Все они стреляли глазами по сторонам: им нужен был виноватый. Плечо Ки сжала чья-то рука: рядом с ней стоял Вандиен.
– Посмотри на Джени, – шепнул он ей на ухо.
Деревенский люд старался держаться подальше от скилий, а Дреша вообще нигде не было видно. Одна Джени стояла возле живого шара, готовая зубами загрызть всякого, кто посягнет на ее сокровище. Отчаянная решимость прогнала прочь последнюю осторожность. Расправив плечи, Джени прямо смотрела в лицо рослой, облаченной в синее Заклинательнице…
– Рибеке!.. – с ужасом выдохнула Ки, и Вандиен ответил ей:
– Так я и думал.
Рибеке не оглянулась на них. Мечущееся пламя бросало блики на ее лицо, покрытое тонкой чешуей. Она была безоружна и стояла, спокойно опустив руки вдоль тела. Однако вся ее фигура была исполнена такой грозной мощи, что в угрозах попросту не было нужды. Она не торопясь обозрела комнату, задержавшись, как и Дреш, взглядом на Ки. Нет, ни у кого не возникало даже мысли о неповиновении. Люди отводили глаза либо вовсе прятали лица. Даже Зролан, вздрогнув, отшатнулась, как собачонка, получившая пинок. Рибеке медленно повернулась к Джени. Она по-прежнему молчала, и никто иной не отваживался нарушить тишину. Заклинательница долго рассматривала странную девочку-женщину, и взгляд этот проникал в самую душу, во все ее потаенные уголки. И судорожное напряжение постепенно оставило Джени. Но все-таки она выговорила:
– Он мой…
Рибеке улыбнулась ей, как мать улыбается любопытству ребенка.
– Верно, твой. Да я сама вижу. Но он также и мой.
– Нет!.. – яростный крик Джени словно бы повис в воздухе, не торопясь исчезать. Рыбаки съежились, ожидая, что Джени постигнет немедленная и жестокая кара. Но ничего страшного не воспоследовало. Рибеке спокойно дождалась, пока стихло последнее эхо. На ее лице, столь же безмятежном, сколь и безбровом, не было ни следа раздражения.
– Киллиан рассказывала о тебе, – заметила она. – Ибо ты, наверное, и есть Джени.
Джени помедлила, потом неохотно кивнула.
– Неужели ты думаешь, – спросила Рибеке, – будто я явилась сюда отнимать у тебя твой сундук?
Джени оглядела сгрудившихся односельчан, но ни в ком не нашла опоры. Только Вандиен не отвел глаз, но от него Джени поспешно отвернулась сама. Он подарил ей то, чего она никогда доселе не знала: настоящую дружбу. Джени не хотела втягивать его в это дело.
– Она… – начал было Вандиен.
– Замолчи, – тихо приказала Рибеке. Она не сделала ни малейшего движения, но Ки ощутила толчок: Вандиена едва не сбил с ног незримый удар. Кроме нее, никто ничего не заметил.
– Ты же сама сказала, что сундук твой… – нерешительно проговорила Джени, ибо Рибеке продолжала взирать на нее, ожидая ответа.
– Как и твой. Я сказала, что он принадлежит нам обеим. И ты думаешь, что после таких-то слов я стану его у тебя отбирать? Да, я пришла за сундуком, – Рибеке повернулась к толпе, – но не только за ним, но еще и за Джени и Сашей. Сбегай за сестренкой, дитя.
– Во имя Ястреба!.. – выругался Вандиен, но ничего громче хриплого шепота выдавить не сумел. Джени таращилась на Рибеке и не двигалась с места.
– Ты слышала, Джени? – спросила Рибеке, ласково улыбаясь. – Я явилась, чтобы забрать вас с Сашей отсюда. Ибо вам здесь не место, и надо быть беспросветным дураком, чтобы не видеть этого с первого взгляда. Ну, а я не дура. Загляни в себя, Джени, и ты согласишься со мной. Думаешь, почему так призывал и притягивал тебя наш сундук? И мог ли кто-нибудь, не наделенный твоей решимостью и волей, извлечь его из пучины? Ты рождена быть Заклинательницей Ветров, Джени. Вытаскивать из холодной воды вонючую рыбу, а потом чистить ее, холодную, на ледяном ветру, – это не твоя стезя. Твой удел – искать Силу и учиться ее применять. Ты никогда не была частью здешней деревни. Это было бы недостойно тебя. И в сердце своем ты знала это с младенчества. И деревня знала. Я не напутала, Джени?
Девушка не могла оторвать глаз от улыбающегося лица Рибеке. Она колебалась на самом краю бездны, ибо Рибеке затронула самые чувствительные струны ее алчущего сердца. А тот единственный, кто, наверное, смог бы ее переубедить, если бы пожелал, – был безгласен.
– Ты сомневаешься? Что удерживает тебя здесь, сестренка?
Свершилось!.. Простое предложение родства перевесило все возможные доводы.
– Мне Сашу надо забрать… – неуверенно начала Джени.
– А я разве возражаю? – В смехе Рибеке было солнечное тепло летнего ветерка. – Только поспеши, ибо нам предстоит неблизкий путь. Не трать время на сборы, просто приведи девочку. Обо всем остальном мы уже позаботились.