Аккуратные небольшие домики, цветущие садики во дворах, небольшие скамейки предстали нашим взорам. За столиками на террасах сидели мужчины и женщины, пили чай, размеренно разговаривая. Кто-то возился на грядках, что-то пропалывая. Кто-то чинил машину в придомовом гараже. Из некоторых домов доносились звуки пианино. Какая-то игрушечная неестественность и спокойствие присутствовали вокруг. В окне розового дома выделялся седой и бородатый мужчина, который что-то сыпал в пробирки, потом взбалтывал и снова сыпал, проводя лабораторные работы.
— Я смотрю им очень хорошо, по сравнению с теми другими, — заметила я, осматривая посёлок.
— Они существуют ценностями, что имели при жизни. Здесь они имеют то, чем дорожили, к чему тянулись и за что боролись, — рассказывал монотонно и размеренно Влад.
— Ты так всё рассказываешь, — хихикнула я. — Точно лекцию читаешь по устроению мёртвого мира.
Влад улыбнулся.
— Могу помолчать.
— Ой нет, — испугалась я. — Лучше давай разговаривать. А то я чувствую себя здесь, как они, — я махнула рукой в сторону душ. — Кстати. Они не выглядят страдающими.
— Нет. Они не страдают. Они даже счастливы, пока им всё не надоест.
— Разве спокойствие может надоесть?
— Может, если у тебя в запасе целая вечность, — кивнул Влад.
— И что потом?
— Они рано или поздно обретают понимание.
— И получают второй шанс…
— Видишь, как всё просто, Леля, — с нежностью посмотрел на меня мужчина.
Мы проходили мимо мужчины, который копал огород. Вдруг он поднял на нас глаза и улыбнулся. Осмотрелся и внезапно начал наполняться светом. Он улыбался всё шире и шире, потом резко вспыхнул, словно исчезающая картинка у лампового телевизора или разорвавшаяся голограмма, и исчез. Свет от него на мгновение озарил всё вокруг.
— Он понял и получил свободу, — я счастливо улыбнулась, радуясь за душу.
Глава 13. Испытание даром
Мёртвому миру не было ни конца ни края. Мы проходили мимо несметного количества душ. Ситуации повторялись со многими. Всё выглядело достаточно однообразно и вскоре наскучило, перестало беспокоить. Но один раз я оглянулась назад, и моё внимание привлекла одинокая душа.
Эта душа немного отличалась от остальных. Она была абсолютно пустой и прозрачной. В других душах, я теперь могла сравнивать, бурлили эмоции — хорошие, плохие, но они заполняли душу словно дымкой или жидкостью. В этой же душе не было ничего.
— Кто это? — я потянула за руку Влада.
— Неприкаянная душа — так мы их называем. Иногда они появляются здесь, в других мирах и у вас.
— Но почему она такая, э-э-э, прозрачная?
— Это несчастная душа, Леля. Когда-то её выбросили из тела, — Влад внимательно посмотрел на меня и добавил: — Твой случай, между прочим.
— Но я осознаю себя здесь, чувствую и общаюсь!
— Ты такая, пока до тебя не добрался здесь Левиафан. Когда-то и эта душа искала способ вернуться обратно в тело, но у неё не получилось. Теперь она вынуждена скитаться. Она потеряла себя.
— То есть, это её гибель?
— И да, и нет, — начал объяснять Влад. — Да, потому что нет шансов себя найти. Нет, потому что гибель души — это слияние с Тьмой. Когда она просто растворяется в ней навсегда и больше не может перерождаться.
Мы прошли мимо фантома. Тот двигался никого не трогая, ни на кого не обращая внимание. Я быстро прикрыла ладонью золотой браслет. Он по-прежнему грел меня и был тёплым.
— Как же много здесь умерших!
— Мир мертвых растёт, как и мир живых.
Мы свернули и пошли немного в сторону.
— Но почему люди наказывают себя так одинаково. Везде одно и то же. Это просто удручает.
— Люди, в большинстве своём, однообразны. Редко найдёшь душу, которая понимает, как нужно проживать жизнь.
— И как её нужно проживать?
Конечно, я уже с опаской поглядывала на Влада. Моё любопытство могло вывести кого угодно из равновесия. Но мужчина был спокоен. Методично, последовательно, терпеливо он объяснял и объяснял:
— Тебе придётся додуматься до всего самой. Придёшь к этому — считай тебе повезло. А нет, значит проведёшь здесь вечность. Пока не осознаешь.
— Что осознаю? Всё время вокруг да около и ничего конкретного.
— Истину, Леля. Истину! — усмехнулся Влад.
Моё внимание привлекли странные крики немощного старика в лохмотьях. Он ругался на своих сыновей, которые делили деньги. Перекошенное от злости лицо и сощуренные глаза, чернота, которой была заполнена душа, ясно говорили о том, что он в ярости от жадности. Несмотря на то, что денег было очень много, он по-настоящему бесился, пытаясь докричаться до них. Но… старика никто не слышал. Все продолжали делать своё дело.