— Да не собираюсь я никого пырять, — пробормотал Толтар. И, вновь обретя свой примитивный юмор, добавил: — По крайней мере ножом.
— Ага. Значит, это все-таки была девка? — Жесткое выражение на лице Дерана сменилось кривой улыбочкой. — В таком случае, когда снова встретишься с ней, убедись вначале, что она искренне сказала «да».
Толтар что-то проворчал, но Деран ничего не расслышал. Они поговорили еще немного, после чего охранник направился к лестнице. В казарме он доложил дежурному лейтенанту и предупредил о гнилой ступеньке. Как Деран и ожидал, лейтенант спросил, почему солдат спускался со стены. Деран пояснил, описав ночной инцидент, и назвал имя пострадавшего, добавив, что тот отказывается идентифицировать нападавшего.
— Он не говорит? — переспросил лейтенант.
— Нет.
— Но почему, дьявол его побери?
Деран молча развел руками.
— Как вы думаете, он не собирается отомстить своему обидчику, кем бы тот ни был?
— Нет, — ответил Деран, покачав головой — Толтар не намерен ни на кого нападать. Он просто не хочет называть имени.
Лейтенант нахмурился, но затем передернул плечами и быстро сказал:
— В таком случае пусть провалится в преисподнюю. Я внесу это в ежедневный отчет, и если кто-то наверху начнет беспокоиться, это — их дело.
Он извлек из стола лист пергамента и принялся составлять донесение.
Глава 11
Табеа смотрела, как человек в красном килте заглатывает принесенный ему кем-то эль. Она не сомневалась, что ветеран вернется в таверну. И вот он здесь, через два дня после ранения.
Девушка знала, что пьяница ее не видит. На ней была производственная одежда. Иными словами, Табеа просто вывернула наизнанку свои черные тунику и юбку так, что золотое с красным шитье оказалось внутри. Ноги, для лучшего сцепления с почвой в случае бегства, были босы.
Человек, за которым она наблюдала, носил тяжеленные и вдобавок совершенно разбитые башмаки. Табеа сразу узнала его замызганную коричневую куртка и выцветший килт.
Теперь раненый передвигался гораздо увереннее, впрочем, как и Табеа. Его левая нога казалась напряженной, — ее же, напротив, была расслаблена и хорошо подвижна — значительно подвижнее, чем обычно.
Табеа начала кое-что понимать. По мере того, как к пьянице возвращались силы, она теряла свои.
По крайней мере так это выглядело. Она по-прежнему оставалась сильнее обычного, но не такой сильной, как вчера. И ослабление, видимо, соответствовало ходу заживления раны.
Интересно, что бы произошло, если бы она убила солдата? Ведь покойники никогда не восстанавливают свои силы.
А что, если она сейчас кого-нибудь убьет? Сохранил ли кинжал магические свойства, или она бездарно растратила их на эти пустяковые раны?
Табеа еще не созрела для того, чтобы выйти на улицу и вот так за здорово живешь прикончить какого-нибудь прохожего. Но ведь не обязательно лишать жизни человека? «Этот вопрос надо как следует разжевать», — думала она, выглядывая из дверного проема и рассматривая человека, в которого недавно вонзила нож.
Присутствие новых сил рождало чрезвычайно приятное ощущение, и девушке очень хотелось пережить его еще раз.
Она выскользнула из дверей «Пьяного Дракона» и направилась по Пристенной Улице на северо-восток в сторону Северного Угла.
Конечно, проще всего убить какое-нибудь мелкое животное. Только не насекомое — от букашки никакого прока не будет. Может, зарезать крысу? Табеа вовсе не возражала против того, чтобы прирезать одну из этих серых тварей. Но их, во-первых, сложно отловить, во-вторых, они злобные и кусачие, и, в-третьих, прибавки крысиной силы можно и не заметить даже в том случае, если магия кинжала все еще действует.
Нет, нужно найти что-нибудь покрупнее. Свинью, козу или собаку.
Собаку… Собаки в Этшаре встречались довольно редко. Однако Табеа видела несколько штук. Сторожевые псы для воров-домушников являлись в некотором роде профессиональной опасностью. Что может быть приятнее, чем прирезать одного из них!
Само собой, сделать это открыто нельзя, но Табеа уже поняла, какую именно собаку следует прикончить. Это будет большой черный пес, охраняющий дом в Утренней Стороне города, дом, который она, испытывая чрезмерную самоуверенность, вознамерилась обворовать примерно год назад. Проклятая тварь, дождавшись, пока воровка проникнет внутрь, стала гонять ее по всем комнатам и чуть было не загнала в угол — и все это в полной тишине. Лишь после того как девушке удалось ускользнуть, псина залаяла и разбудила хозяина.
На сей раз Табеа подготовится к встрече, и чудовище не залает уже никогда. На лице воровки появилась неприятная улыбка, а ее рука прикоснулась к рукоятке черного кинжала.
Однако, двигаясь в этом направлении, она не придет к Утренней Стороне. Район получил такое название потому, что располагается в центре города — к востоку от дворца Верховного Правителя. Северный Угол, напротив, примыкал к городской стене. На следующем перекрестке Табеа свернула налево и зашагала в южном направлении.
Добравшись до Утренней Стороны, она без труда нашла тихий жилой район, где стояли дома, угловые столбы и оконные рамы которых украшала затейливая резьба, их двери и ставни сияли полированной медью. Стены здесь были из кирпича и камня — никакой дешевой штукатурки.
Но даже в таком районе имелись проулки и хозяйственные дворы, проход в которые закрывали изгороди и ворота. Но девушка могла перелезть через них или протиснуться между прутьями заграждения.
В доме, который был ей нужен, Табеа пришлось карабкаться через ворота.
Чтобы добраться сюда от «Пьяного Дракона», девушке потребовался почти час; а чтобы преодолеть препятствие и взобраться на односкатную крышу кухни — всего пять минут.
Табеа понимала, что именно здесь следует торопиться. На крыше она особенно уязвима. Каждый, кто не спит в этот поздний час, выйдя во двор и бросив взгляд в нужном направлении, заметит ее, несмотря на черное платье. Табеа поспешно засеменила по скату крыши, цепляясь пальцами босых ног за выступы черепиц.
Наверху она осторожно двинулась вдоль стены, проверяя каждое выходящее на крышу окно. Изнутри окна были закрыты жалюзи, из одного сквозь щели в деревянных пластинах пробивался свет, другие же два оставались темными.
Приникнув к стеклу последнего в ряду окна, Табеа с удовлетворением увидела по углам рамы паутину — ставни в последнее время не открывали.
Отлично. Именно здесь она влезла в прошлый раз. Табеа знала, что окажется в кладовой. Паутина на окнах свидетельствовала о том, что хозяева никаких перестановок или переделок в доме с тех пор не делали. Возможно, они так и не узнали, что в их владения проникал грабитель.
Окно оказалось запертым, но Табеа открыла его за считанные секунды. Ржавые петли скрипнули, но воровка, не обращая на это внимания, широко распахнула створки.
Открыть внутреннюю задвижку оказалось еще проще. Табеа без труда подняла жалюзи и скользнула внутрь.
За год кладовая даже не изменилась. На крашеных полках стопками лежали одеяла и постельное белье, вдоль стен стояли невысокие сундуки. Они были заперты, но в прошлый визит Табеа, взломав один из замков, не обнаружила там ничего, кроме изрядно поношенных платьев, старых игрушек и прочей рухляди.
Тогда она не стала тратить время на подобную ерунду и сейчас решила проигнорировать запыленные ящики. Табеа медленно и осторожно приоткрыла на несколько дюймов дверь и, протиснувшись в узкую щель, оказалась в коридоре верхнего этажа. При малейшей опасности она была готова бежать.
Из-за соседней двери пробивался свет и доносились приглушенные голоса. Однако Табеа никого не увидела, не услышала шагов, стука дверных задвижек или скрипа петель.
Проникновение в дом с бодрствующими обитателями было событием неординарным, но журчание голосов за дверью определенно указывало на то, что собеседники не намерены в ближайшее время выходить из комнаты. Кроме того, раз она сюда влезла, дело следует завершить.