Большинство лачуг и шалашей остались на своих местах. Камни, обозначающие границы спальных мест и указывающие по вечерам проходы между одеялами, были не тронуты. Там и сям виднелись угли давно погасших костров.
Однако сотни обитавших здесь этшаритов исчезли.
В обычных обстоятельствах Леди Сараи ни за что не осмелилась бы вступить на Поле без сопровождения вооруженных до зубов охранников. Здесь всегда слышались громкие разговоры, крики, споры, плач младенцев и стрекот сверчков. И в этом хаосе друг за другом с визгом и воплями бегали ребятишки.
Теперь же единственным звуком на Поле был отдаленный гул Рынка у Больших Ворот. Хлопал на ветру полог рваной палатки, да ворчали собаки, рыскающие среди руин в поисках объедков.
От этой жуткой картины девушку начала бить дрожь. Сараи поплотнее завернулась в тунику, но это не помогло, хотя и напомнило, что она уже третий день не вылезает из одной одежды.
Девушка так разнервничалась, что чуть не вскрикнула, когда веселый спригган, соскочив с крыши какой-то развалюхи, промчался у ее ног, нещадно вереща. Сараи успела выругаться, прежде чем маленький негодяй скрылся из виду.
Восстановив душевное равновесие, она попыталась заставить себя думать.
Куда же все подевались? Некоторые обитатели Поля сопровождали Табеа в ее марше на дворец. Но не все же! Толпа, которую видели маги, была слишком мала, чтобы включать в себя все население Поля!
Куда же исчезли остальные? Неужели Табеа учинила нечто ужасное с теми, кто отказался за нею следовать? Сараи вспомнила страшные сказки, которые мать рассказывала ей в далеком детстве, — сказки об ужасных Северных Демонологах, приносивших в жертву целые деревни, чтобы умиротворить демонов или оплатить их мерзкую службу. Когда-то она считала эти истории пропагандой военного времени, но сейчас невольно думала о том, не заключила ли Табеа отвратительный союз с созданиями, к которым не решается обратиться ни один пребывающий в здравом уме демонолог.
«Не надо торопиться с выводами, — убеждала себя Сараи. — Я даже не знаю, какая часть Поля брошена. Может быть, это всего-навсего участок рядом с казармами? Не исключено, что городская охрана, прежде чем скрыться, расчистила по каким-то причинам кварталы, примыкающие к Большим Воротам».
Сараи миновала лачуги, сооруженные из старой мебели, и потрепанные палатки из выброшенных на свалку занавесей. Повернув за угол, отделяющий Большие Ворота от Северной Стороны, она увидела поднимающийся к небу дымок.
— Эй! — закричала она. — Здесь есть кто-нибудь?
Ответа не последовало. Осторожно, почти робея, Сараи двинулась вперед и скоро увидела крошечный костер и сидящую рядом старую женщину.
— Эй! — еще раз крикнула Сараи. — Я вас приветствую!
Женщина обернулась и, заметив Сараи, произнесла:
— И тебе привет.
— Можно с вами поговорить?
— Не вижу способа помешать тебе, — ответила старуха. — Уходить отсюда я не намерена, а прогнать тебя, даже если бы я этого и хотела, сил нет. — Она пошевелила тлеющие угли зловещего вида клюкой.
Спорить с подобным заявлением было трудно, и Сараи, подойдя к костру, присела на корточки рядом с женщиной. Заставить себя сесть на грязную землю она не могла, а кресел, стульев или одеял поблизости не оказалось.
— Меня зовут Сараи.
— Хорошенькая, — заметила старуха и, поковыряв в костре палкой, добавила: — Я не называю своего имени чужим. А те, кто здесь раньше жил, называли меня Матушка Килина. Можешь меня так и звать, если тебе нужно мое имя.
— Благодарю, — несколько неуверенно произнесла Сараи.
Некоторое время они обе сидели молча, Сараи не знала, как лучше сформулировать свой вопрос, а Матушка Килина всем своим видом показывала, что ей совершенно безразлично — молчать или разговаривать.
Наконец Сараи спросила:
— Куда все подевались?
Старуха внимательно посмотрела на нее. Взгляд не был враждебным, однако он свидетельствовал о том, что обитательница Поля не очень-то высоко оценила вопрос гостьи.
— Большинство людей, как я полагаю, никуда не подевались. Жители Малых Королевств и обитатели Сардирона скорее всего отправились по своим делам, не обращая внимания на то, чем заняты в Этшаре. Что же касается Этшара, то я уверена — лишь пятая часть его жителей понимает, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
— Я имела в виду… — начала Сараи.
Но Матушка Килина не дала ей закончить фразу:
— Знаю, что ты имела в виду. Я еще не выжила из ума. Ты хотела спросить: «Куда подевались люди, вынужденные обитать на Поле, так как у них нет лучшего места для жилья?» Но если у тебя есть хоть капля мозгов, ты поймешь — правильно поставленный вопрос несет в себе часть ответа.
— Я не совсем понимаю… — забормотала Сараи. — О… Вы хотите сказать, что они нашли лучшее место для жилья?
— Во всяком случае, они так считают. Я не согласна, поэтому осталась здесь.
— И куда же они ушли? Что это за лучшее место?
— А какое место в Этшаре-на-Песках большинство считает самым лучшим?
— Я не знаю, я… О… — Сараи наконец поняла. — Вы хотите сказать, дворец? Они все ушли во дворец?
— А ты все-таки соображаешь. — В голосе Матушки Килины Сараи уловила нотки удовлетворения.
— Но они же не могут там все поселиться! — воскликнула она. — Дворец слишком мал. То есть я хочу сказать, что он… большой… но не настолько же…
— Значит, ты тоже думаешь, что дворец — самое лучшее место? — спросила старуха. — Что касается меня, я так никогда не считала и тем более не считаю теперь с этим спаньем вповалку в коридорах на каменных полах. Не сомневаюсь, они вынуждены дрыхнуть именно таким образом.
— Да, но это же… Я хочу сказать… — Сараи лихорадочно подыскивала нужные слова. — Эта идея принадлежит Табеа?
Матушка Килина кивнула.
— Если хочешь знать мое мнение, эта малышка с большим приветом. Во-первых, я не понимаю, почему этой дурехе вообще захотелось править. Во-вторых, не понимаю, с какой это стати она величает себя Императрицей, управляя единственным городом. Каждому дураку известно, что Император должен править несколькими народами… — покачала головой старуха. — Думаю, она слышала про Вонда, который называет себя Императором, и это словечко запало ей в душу. Но Вонд, прежде чем обозвать свои владения Империей, завоевал с полдюжины Малых Королевств.
— А что она сказала? Она явилась сюда, чтобы лично всех пригласить?
— Прислала гонцов, — пояснила Мамаша Килина, — вернее, банду придурков в одеждах, которые выглядели бы нелепо даже на людях, умеющих носить подобные наряды. Эти недоумки объявили, что отныне и во веки веков дворец принадлежит всем гражданам Этшара-на-Песках и они могут приходить туда в любое время дня и ночи, пока не подыщут себе подходящее жилище. И все бестолковые нетерпеливые юные идиоты галопом помчались с Поля, чтобы поймать женщину на слове и получить крышу над своей безмозглой башкой.
Покачав головой, она с отвращением сплюнула в костер. Слюна, попав на раскаленные уголья, громко зашипела.
— И вся эта толпа обитает сейчас во дворце… — произнесла Сараи.
Девушка представила себе каменные коридоры, забитые нищими оборванцами и разнузданными ворами; представила загаженные чужаками помещения, ее кабинет, семейные апартаменты. Даже захват дворца узурпаторшей казался ей пустяком по сравнению с кишащей там сейчас безликой и злобной толпой. Сараи захотелось вскочить и бежать во дворец, чтобы попытаться спасти имущество семьи Калтонов и выставить захватчиков вон. Но, увы, сделать этого она не могла. Она не смеет показаться во дворце.
Но почему бы и нет? Кто узнает ее в толпе слоняющихся туда-сюда бездельников? Кто станет ее задерживать? Она может пройти во дворец и попытаться узнать, что задумала Табеа, выяснить ее слабости, если таковые имеются.
Кое-кто, бесспорно, может ее узнать. Главным образом те, кто видел ее рядом с отцом. Но если она попробует замаскироваться, слегка изменит внешность, никому не придет в голову спрашивать, кто она такая и что здесь делает.