Стихи привели высокого гостя в восторг. Он спросил хозяина, кто автор.
— Их сочинил один ученый по имени Юй Гобао. Помнится, в тот день он был в сильном подпитии, — ответил хозяин.
— Прекрасные стихи, — улыбнулся государь. — Пожалуй, лишь последние строки звучат несколько уныло. — Государь потребовал кисть и вместо строк «выпьем остаток вина» написал: «Новый день наступает, а я все такой же хмельной». Потом он повелел вызвать к нему Юй Гобао и тут же назначил его на должность Ожидающего Приказы [241]в Академии Ханьлиней. С тех пор как в питейном заведении появилась строка, написанная рукою государя, там не стало отбоя от посетителей. Они приходили лишь для того, чтобы взглянуть на надпись, сделанную владыкой, но, само собой, оставались выпить вина, отчего хозяин лавки быстро разбогател. Впоследствии кто-то сложил стихи об ученом Юй Гобао, которому улыбнулось счастье.
Есть и другое стихотворение, сложенное в похвалу хозяину питейного заведения.
Надо вам знать, что в те мирные годы Южной династии Сун великое множество людей неожиданно удостоились благоволения и милости двора. Однако ж бывало и по-другому: немало людей, владевших литературным талантом, а также героев-рыцарей, имевших ратные заслуги, так и не встретились со счастливой судьбой. Напротив, став мишенью для насмешек и клеветы подлых людишек, они попадали во всякие истории, а нередко вокруг них слагалось немало презабавных рассказов. Недаром говорят: судьба! — и правда:
В годы Небесного Пути в уезде Суйань близ Яньчжоу [244]жил некий богач Ван Фу, или Ван Шичжун, в свое время рекомендованный на экзамены в столицу. Деньги, которыми он обладал, помогли ему подмять под себя всю волость и держать в руках местные власти. Словом, жители тамошних мест считали Ван Фу сущим деспотом и злодеем. В конце концов, совершив смертоубийство, он попал под суд, и его сослали в Цзиянский округ провинции Гуандун [245]. Однако, воспользовавшись знакомством с вельможей Чжан Цзюнем, имевшим титул Вэйского гуна [246], он сумел получить прощение, ссылаясь на свои заслуги при наборе в государевы солдаты. Вернувшись в родные места, он принялся умножать свои богатства и вскоре разбогател еще больше. У Ван Фу был брат (его звали Ван Гэ, или Ван Синьчжи) — человек, надо заметить, весьма одаренный как в ратном деле, так и в литературном.
С малых лет братья жили вместе. И вот однажды за чаркой вина Ван Фу позволил себе злую шутку. Братья серьезно повздорили, и Ван Синьчжи, обидевшись, ушел из дома.
— Не вернусь до тех пор, пока не заработаю тысячи золотых, — сказал он себе.
Так и получилось, что вышел он из дома лишь с одним зонтом и без единой монеты в кармане.
«Куда же мне идти? — подумал он. — Может быть, в Хуайцин? Я слышал, что в тех краях можно хорошо подработать, занимаясь землепашеством или ремеслом. Пойду туда, а там видно будет».
Но как отправиться в дальний путь без денег? И тогда он вспомнил о ратном деле, коим занимался с юных лет: умел он колоть пикой, вертеть дубинкой, владел искусством кулачного боя. Как говорится, он мог показать разные способы боя, стоило только закатать рукава халата. Почему бы и сейчас не поучить других приемам кулачного искусства или владения копьем, пользуясь вместо оружия обыкновенным зонтом? Глядишь, кому-нибудь понадобится его мастерство и он заработает несколько вэней на закуску и выпивку. Так он и сделал.
Прошло несколько дней. Ван Синьчжи переправился через Янцзы и пошел по дороге на Аньцин [247]. Возле города он пересек Сусун, а через тридцать ли оказался в местечке Мадипо — Конопляный Склон. Никакого жилья вокруг. Лишь дикие пустынные горы, да ветхая полуразрушенная кумирня. Заметив в окрестных горах много сучьев и хвороста, он подумал: «А что, если устроить плавильню? Топлива здесь пропасть. Может быть, на этом разбогатею?»
Он поселился в кумирне и, набрав себе подмастерьев — людей без роду и племени, принялся заготовлять уголь. На вырученные от его продажи деньги он накупил железа и развернул плавильное дело. Изделия, которые изготовлялись в его мастерской, везли потом в город на продажу. Надо сказать, что среди подмастерьев, которые овладели у него разными ремеслами, он снискал большое уважение своей добротой и справедливостью. Через несколько лет Baн Синьчжи разбогател так, что построил в Мадипо огромный дом с множеством комнат и построек и послал человека в Яньчжоу за женой. А вскоре ему удалось еще приобрести питейное заведение, которое стало приносить немалую прибыль.
Как-то Ван Синьчжи услышал, что в уезде Ванцзян есть озеро Тяньхуанху — Небесная Пустошь, в окружности что-то около 70 ли, не более. Несколько сотен семейств здесь занимались рыболовством и добычей камыша. С помощью ссуд и всяких займов Вану удалось подчинить себе тамошних рыбаков, и те стали платить ему ежегодную подать. Он приобрел такую силу, что вскорости под его власть попала вся округа Мадипо. Любое дело он предпочитал решать самолично и по своему усмотрению. Из дома он выезжал вооруженный мечом или кинжалом, в окружении челяди, — ну прямо как знатный сановник. Окрестная голытьба валила к нему валом. Многие готовы были отдать ему последний кусок, а иные — даже пожертвовать своей жизнью.
Большие деньги помогли Ван Синьчжи завести связи с чиновниками из уезда и волости. Тех, кто с ним ладил, он щедро угощал вином, а тех, кто осмелился пойти против него, мог и погубить. Иной раз, чтоб ославить противника, он посылал своего человека с жалобой к властям, а порою приказывал прикончить врага где-нибудь на дороге без следов и лишнего шума. Да, не зря все боялись Baн Гэ, и те, кто водили с ним знакомство, испытывали тайный страх. По этому случаю можно вспомнить такие слова:
241
Ожидающий Приказы (Дайчжао) — должность чиновника, ведавшего составлением бумаг для трона. В других случаях слово
242
Название Беседка Тэнского князя связано с именем знаменитого поэта эпохи Тан — Baн Бо (650—675), описавшего эту древнюю беседку в своем стихотворении. Приведенная строка, говорящая о «счастливой судьбе», намекает на Ван Бо, гений которого был признан с юных лет.
243
Стела Цзяньфу стояла в беседке луского гуна, расположенной в горах Цзяньфушань. Она знаменита тем, что надпись была сделана поэтом Оуян Сюнем. Крупный чиновник Фань Сивэнь решил приобрести оттиск с надписи, но неожиданный удар молнии разрушил стелу. Эта история приводилась как пример недоброго знамения. Она изложена, в частности, в пьесе известного драматурга Ма Чжиюаня.