Джесси закатила глаза. Скорей всего Кейон МакКелтар принадлежал к аристократии или правящему классу в свое время. Вероятно, феодал, или даже родственник одного из древних королей Пиктов или Кеннета МакАльпина непосредственно. Он вел себя как тиран-диктатор, ожидая, что все будут повиноваться его малейшим прихотям. Прекратите смотреть на нас, как же!
– О, пожалуйста, ты ведь, в самом деле, не думаешь, что они отвернутся к… – Джесси прекратила смеяться в ошеломленном неверии.
Только что четыре человека как один развернулись к стене за стойкой портье, не произнося ни слова и не глядя больше в их сторону. Ни проклятий, ни протеста, ни даже плохо скрытого раздраженного вздоха.
Она перевела свой взгляд с этой странной картины на Кейона, а затем снова назад к небольшой группе, послушной как овцы.
– Вы не будете преследовать нас, когда мы уедем, – добавил Кейон. – Вы будете стоять молча еще некоторое время после того, как мы уйдем.
Его слова напомнили ей о том, как он отослал Марка в коридоре, как он приказывал швейцарам и воздействовал на портье, когда они регистрировались.
Как он делал это? Что собой представлял Кейон МакКелтар?
– Ну, девушка,– сказал он.
Она на мгновенье остановилась, подозрительно оценивая себя, пробуя решить, чувствовала ли она, хоть какое-то принуждение повиноваться ему.
Нет.
Она немного отодвинулась от него, для того чтобы окончательно убедиться. Вызывающе вздернула нос. Состроила ему гримасу.
Прелестно. Она чувствовала себя точно так же, как всегда, переполненная доброй волей.
Но очевидно они не были преисполнены доброй воли, думала она, глядя на людей за столом.
– Что ты сделал с ними? – настойчиво спросила она.
– Тебе непременно требуется подробное описание…
– Знаю я, знаю, – раздраженно прервала она, – у нас нет времени на это, правильно? Прекрасно. Только скажи мне следующее: ты можешь заставить их стереть из базы данных их компьютеров запись о том, что я была здесь?
Он выглядел озадаченным некоторое время, затем остановился, в его глазах цвета виски отразилось понимание.
– Ах, ты имеешь в виду, что, таким образом, тебя не смогут связать с запачканной кровью комнатой! Да, я могу сделать это. Но ты, все же, должна направлять меня. Есть много всего в вашем столетии, что ускользает от моего понимания.
Они поспешили к столу, где Джесси объяснила ему, что нужно сделать.
Он дал несколько кратких команд клеркам, и Джесси с презрением наблюдала, как они без колебания подчинялись, стирая файлы о номере 2112. Они отменили все кредитные сделки, удалили все отчеты, и стерли подчистую все данные о ней из базы данных гостиницы. Независимо от того, как он это делал, ему это удалось. Мужчина обладал нешуточно мощным харизматическим даром убеждения.
Еще одна огромная-преогромная проблема была решена. Исчезла вероятность ее кошмара с огромными жуками, плотвой и звонком матери из какой-нибудь страны Третьего мира.
Так как они заканчивали, Джесси отступила подальше от Кейона и, обойдя его, начал разглядывать культуриста и его жену. Они были неподвижны, тихи и смотрели на стену. Выражение их глаз было таким же остекленевшим и устрашающе пустым, как и у клерка. Почему-то она не замечала этого раньше, скорей всего потому, что всегда была очень занята разглядыванием сексуального Горца, чтобы по настоящему присматриваться к людям вокруг него.
– Что ты сделал с ними? Как?
Схватив зеркало под руку, другой он взял ее за руку.
– Не сейчас, девушка. Мы должны спешить.
– «Не сейчас», – ворчала она. – Почему всякий раз, когда у меня возникают вопросы, это всегда «не сейчас»? Это «сейчас» когда-нибудь настанет?
Глава 12
– Разве ты не можешь ехать быстрее? – Кейон глядел на Джессику поверх зеркала, которое снова поместили между ковшеобразными сиденьями автомобиля.
Ему очень не нравилось, что он не знает, сколько у него в запасе времени. И это усиливало напряженность.
– Только если ты сможешь каким-либо образом приказать, чтобы движение в час пик в Чикаго в дождливую пятницу утром перенеслось в какое-нибудь другое место, – сказала она, грозно глядя и указывая рукой на плотную стену автомобилей, забивших улицу. Затем, нахмурившись, она посмотрела на него поверх зеркала. – Ты не можешь, так ведь?
– Нет. Девушка, ты должна ехать с максимально возможной скоростью. Постарайся любым способом избежать этого столпотворения.
Возвратившись к своим глубоким размышлениям, он отметил только ее сардоническое «Да, да, сэр».
Второе покушение произошло намного раньше, чем он ожидал. Честно сказать, он не ожидал этого вообще. По крайней мере, не сразу после того как они зарегистрировались в этой огромной «гостинице».
Это заставило его понять, что он находился в ужасно неловком положении в ее столетии, единственное, из-за чего он чувствовал неуверенность. Поскольку, хотя он и читал книги и газеты, постоянно изучая мир за окнами Луки, всегда находясь в готовности воспользоваться любой возможностью, чтобы отомстить, и хотя он знал о таких вещах как компьютеры, автомобили, самолеты и телевидение, но он также знал, сколько народа сейчас проживает в мире. И горец из девятого столетия в нем верил, что они уехали достаточно далеко от ее университета, укрывшись в сердце города таких размеров, что будет столь же сложно определить их местонахождение, как соринку в стоге сена размером с Шотландию.
Он ошибался. Смертельно ошибался.
Просто у него в голове не укладывалась общая картина ее мира. Он мог знать статистические данные, мог быть осведомленным о современных изобретениях, но он не мог понять, как это все это взаимодействовало. Все книги в мире не подготовят мужчину к сражению. Воин должен знать местность и уметь ориентироваться на ней.
А он не ориентировался.
И он должен при первой же возможности разобраться в этом. Женщина не должна достаться Луке. Он не позволит причинить вред ни единому волоску на ее прекрасной голове.
– Я не понимаю, как он нашел нас, – бормотал он мрачно.
Около него раздался резкий вздох..
– Это я виновата. Я – дик , – сообщила ему хмуро Джесси.
Он осмотрел ее, и его губы дернулись в улыбке. Современные идиомы путали его, но, по крайней мере, он принимал их такими, каковы они были.
– Нет, девушка, я этого не вижу. В тебе нет ничего, что напоминало бы эту часть моей анатомии, – сказал он игриво, стремясь поднять ей настроение и препятствовать воспоминаниям об ужасной сцене, которая только недавно потеряла значение для нее.
Он никогда в своей жизни так не расстраивался, как тогда, когда он, находясь в зеркальной ловушке, должен был указывать и понукать, угрожая ей тюрьмой, чтобы заставить ее прекратить кричать, когда все, что ему действительно хотелось сделать, это крепко обнять ее нежное тело руками, прижать к себе. Заглушить ее крики поцелуями, успокоить ее. Убрать проклятый труп с глаз долой.
Вместо этого он рассказывал ей истории из своего детства, пытаясь изменить направление ее мыслей и помочь скоротать время. Говоря мягким и низким голосом, он как смог расписал для нее волшебство гор. Он не поведал ей более мрачные воспоминания, как парень десяти лет уже в столь нежном возрасте нес огромную ответственность. Он решал, в каких сражениях будут участвовать и чью сторону примут мужчины, которых он посылал на смерть. Мужчины, которые были самыми близкими помощниками его отца, мужчины, которые были как отцы ему.
Став лэрдом Северного нагорья при рождении, ему пришлось быстро повзрослеть. Или потерять свой клан. Или умереть. Он не смирился бы ни с потерей, ни со смертью.
Вместо этого он рассказал ей о солнечных летних днях и вереске, об удовольствии от леденящей прохлады озера в жаркий день, о его семи красивых сестрах и их бесконечных поисках мужей, которых бы он мог одобрить.
Наконец, паническое выражение ушло из ее глаз. Волей-неволей стойкость возвращалась к ней. Фактически, с каждым пройденным часом, ее оценка повышалась.