Подошли дружинники, оставленные ожидать в засидке. Один из них, помимо обычного в походе снаряжения, тащил деревянные колодки необычного вида. В отряде считали, что они нужны для вухура, которого собирались взять живьем. Однако пыточной приспособе нашлось иное применение. Отшельника забили в колодки, так что при всем желании он не смог бы достать цепи. Особо следили, чтобы не было в цепке слабины, но и чтобы не придушить пленника ненароком.
Мантир не сопротивлялся, лишь заметил словно между прочим:
– Кто-то обещал меня отпустить.
– Не было этого, – возразил Агор. – Я обещал сохранить тебе жизнь – и я ее сохранил. Разве ты умер? Думается, что нет. А отпустить тебя на свободу? Этого я не обещал, и не будет такого никогда.
Как ведомо всякому палачу, да и каторжнику тоже, колодки на смиряемых набивают трояким способом. На ноги – тогда колодник сидит на земле и не может двинуться. На руки – способ более мучительный, но некоторые ловкачи умеют от ручных колодок освободиться. И наконец, когда колодки набивают на шею, – самый изуверский способ, не пытка даже, а медленная казнь. Мучимый может ходить, придерживая дьявольский инструмент руками, но не способен лечь, да и сесть толком деревянный воротник не позволит. Именно так и сковали отшельника, а цепь на этот раз закрепили на колодке там, где достать ее было совершенно невозможно.
– Видишь, сколько трудностей ты мне доставил, – пожалился отец Агор. – Куда как проще было придушить тебя – и дело с концом. Но я обещал, и ты будешь жить. Придется волочить тебя в княжий град. Но и там я не посажу тебя в подвал. Ты будешь прикован к стене в одном из покоев моей скромной кельи, чтобы я мог всякую минуту любоваться тобой. Ты будешь сидеть смирно, а вздумаешь орать или ругаться, то на этот случай существует кляп.
– Ты всегда был добр, – просипел Мантир перехваченным горлом.
Пленника привели в хижину, привязав вдобавок длинным ремнем, чтобы он не убрел куда ненароком. Отец Агор выделил двух дружинников, которые должны были кормить и поить Мантира, поскольку сам он достать рта не мог. Надлежало также выносить поганую кадушку и особо следить, чтобы серебряная цепка не ослабла, но и не задавила отшельника.
Сам Агор вместе с остальными членами отряда отправился к заросшим озерам, расстилавшимся примерно в двух днях пути.
Вода в заросших озерах была буро-красной из-за множества гниющих трав. Берега заболотились, выход к воде покрывал плывун, колыхавшийся при каждом шаге. Чувствовалось, что под тонким слоем мха и переплетшихся трав находится живая вода и плавают рыбы. Лишь в одном месте, где возле берега поднимался песчаный пригорок, к воде был удобный подход. Именно там сухую почву испещрили следы. Следов было много, и разных. Очевидно, животные, которых немало водилось в окрестностях озер, ходили к удобному спуску на водопой. Чаще всего на иловатом урезе воды отпечатывались копытца кабанов. И здесь же, причем не у самой воды, а чуть выше, среди кабаньих копанок, четко отпечаталась нога, удивительно похожая на человеческую, но вдвое шире, какой ни у одного человека не встретишь. Ступня глубоко впечаталась в разрыхленную почву, так что удавалось разглядеть пять пальцев, один в один как у человека.
– Медведь, – заключил пожилой дружинник, увлекавшийся прежде охотой. – Только он может этакую ногу оставить. Вона пятка какая… у других зверей такой не бывает.
Леснак склонился, пристально разглядывая след и, кажется, даже обнюхивая его.
– Это не медведь. Таких следов прежде мне не попадалось. Возможно, это вухур.
– Почему он не подошел к воде? – спросил монах.
На этот раз леснак явно нюхал воду. Потом брезгливо сморщился и ответил:
– Потому что вода отравлена. Упаси вас лесные боги этой воды рукой касаться, а не то чтобы пить. Рыбьей привады там понасыпано – у встреченного охотника с десятую долю столько не было.
– Где, в таком случае, заморная рыба?
– На лодках подплыли и сеткой все выгребли.
На этот раз пришла очередь рыбоеда брезгливо морщиться, но он ничего не сказал.
– А этот след зачем? – продолжал допытываться отец Агор. – Видно же, что нарочно оставлен.
– Именно для того и оставлен, чтобы мы его заметили и пошли вдоль следов. Уводят нас, не хотят, чтобы мы куда не надо совались.
– Понятно… – протянул отец Агор, припомнив предостережение отшельника и судьбу прошлого отряда. – Делимся здесь на две группы. Ты, Ждан, – обратился он к бывшему охотнику, – берешь шестерых дружинников и идешь по следам. Особо не геройствуйте, тропите след с опаской. Вухуры там будут ловушки ставить. Но тревожить их нужно постоянно, чтобы они не вздумали назад поворачивать. А я с остальными сунусь туда, где они не хотят нас видеть.