Снизу смутно доносился какой-то шум. Что происходит – не разобрать, а колдовать по мелочам, чтобы удовлетворить праздное любопытство, сейчас не следует.
Хлопнула потайная дверь, занавесь отлетела в сторону. В зал быстро вошел отец Агор. Не взглянув на Мантира, он хотел сбежать вниз по лесенке, ведущей во внутренний двор.
– Па-а-стой!.. – пропел Мантир, разом остановив врага. – Далеко собрался?
– Пусти! – кажется, Агор даже не удивился, что к Мантиру вернулись былые способности. – Мне некогда.
– Зато у меня времени пропасть. Мы с тобой не договорили когда-то, тебе вечно было некогда. Нехорошо духовному лицу так мельтешить.
– Я сейчас позову слуг, и тебя попросту придушат. Лучше пусти по-хорошему.
– Зови. Только берегись, как бы они тебя не придушили. Я сижу на цепи, но я сильнее.
– Дьявол! Как тебя угораздило ослабить цепь?
– Это вышло случайно, хотя очень кстати. Но по большому счету на мои планы ослабление цепи не повлияло. Зато я могу закончить тот давний разговор. Помнится, ты соврал, будто рассказываешь мне о напасти и чистых сердцах, чтобы не сомневаться, осведомлен ли я в столичных делах. Врал не для меня, а для того, кто подслушивал. Так вот, должен тебя огорчить: я знаю все, даже то, о чем ты умолчал. Да, напасть могут остановить пять чистых сердец, съеденных князем. Важны сердца, а князь – это просто челюсть, в которую ты вставил зубы. Сожрав живые сердца, князь сможет остановить напасть. Все так и есть. Всякая ложь почти нацело состоит из правды. Точно так же обстоит дело с тобой. Все, что ты рассказал, – правда, но ты умолчал об одном: хилый князь не сможет удержать ту мощь, что достанется ему. Скорей всего, он просто помрет через полчаса, и ты торжественно его похоронишь. Но сила пяти сердец не пропадет. Ты собираешься захапать ее. Если бы князь помер прежде, чем ты нашел пятерых, тебе пришлось бы жрать сердца самому, а это опасно. Раз вкусивший подобное яство уже не смог бы от него отказаться. А народ прощает власти все, кроме прямого людоедства. А ну как тебя снесли бы со всей твоей наеденной силой?
– Пусть бы попробовали, – проскрипел Агор, не оставляя попыток прорваться сквозь преграду, поставленную Мантиром.
– Вот ты и признался. Впрочем, я знал об этом с самого начала и успел принять меры. Мне не удалось сжечь тебя там, в лесу, – шутка с серебряной цепью изрядно меня огорошила. Но даже связанный, я заставил тебя действовать по-моему. Ты привез меня в столицу, и, когда князь не удержит силу пяти сердец, она достанется мне. А ты покуда постой и подумай, как бездарно ты проиграл. Когда я займу княжеский стол, я не буду сажать тебя на цепь, а уничтожу сразу. И только потом начну снимать цепь с себя. Это будет нелегко, но я знаю, как это сделать.
– Болван!.. – заорал отец Агор. – Недоумок, дубина стоеросовая! О какой мощи тебе возмечталось? Не будет никакой победы над напастью: князь погиб, жертвы, все пятеро, сбежали. Только я могу их остановить и все-таки уничтожить напасть. Пусти!
– Как сбежали? Пять минут назад двое из них были здесь и отправились вниз, прямиком в руки твоих слуг. Дуралей, даже такое простое дело ты не смог выполнить! И ты надеешься остановить бегущих? Это они вырвут твое сердце, если, конечно, оно у тебя есть…
– Пусти, тебе говорят!.. – закричал Агор, продолжая биться, словно огромная муха в столь же огромной паутине. – Напасть вот-вот доберется сюда!
– Я понял, – проскрипел преподобный Мантир. – Ты всего лишь хочешь сбежать куда-нибудь подальше, где напасть тебя не достанет: например, в мой скит. Вот почему ты оставил неразрушенным дом. Ты с самого начала опасался, что тебе придется бежать, и готовил путь к отступлению. Так вот: не выйдет, ты останешься здесь.
Тяжелые плахи пола вздыбились, меж ними показалось кипящее месиво напасти.
– Пусти-и!.. – завизжал Агор.
– Не-ет!
Беглецы, последними выбравшиеся из гибнущей столицы, спешили по дороге. Сзади хрустело, трещало и рушилось. Напасть, не щадя ни лачуг, ни теремов, разливалась по окрестностям. Чудилось, что никаких границ положено ей не будет и весь белый свет покроется мертвенно-серой пеленой.
Зорика, изнемогшая от бега, споткнулась и упала. Марцун принялся поднимать ее – и вдруг почувствовал, как отчаянно бьется девичье сердце.
– Стойте! – закричал он. – Мы можем остановить напасть! Нужны пять горячих сердец, а князь и его кровавые жертвы не стоят и плевка!
Он взял руку Зорики, но девушка гневно вырвалась, подбежала к вухуру и ухватилась за его широкую ладонь. Вухур опустил на дорогу дочь и протянул руку рыбоеду. Леснак на мгновение прижался лицом к волосам любимой и встал в ряд, сжав пальцы Зорики. Марцун пристроился с краю, и они пошли туда, откуда только что бежали.