Волна жара и электричества концентрическими кругами разошлась по Клетке. Одри ударило по лицу ее собственной силой. Рикошет выбил воздух из ее легких, швырнул ее назад, сбил с ног. Одри сильно ударилась задницей. Затылку пришлось хуже, он встретился с одним из металлических столбов Клетки.
— Ой, черт, — пробормотала она. Кровь сочилась из раны на голове. Лето подошел к ней и опустился на колени. Она коснулась рукой кожаной полосы, вплетенной в его доспех, — кожа почернела от жара. — Как?
— Как я уменьшил урон? На этот раз я был готов. Лежал на спине, иначе меня разорвало бы на куски. — Он схватил ее за предплечья и жестко встряхнул. — Скажи мне, что ты все помнишь. Нинн, ты мелкое упрямое дерьмо. Говори!
— Я не упрямая. Я сделала, как ты просил. — Она вытерла кровь о штаны. От только что сотворенного ею нельзя было отморгаться, шар до сих пор сиял перед глазами.
Благой Дракон. У меня есть дар.
Она ожидала, что Лето останется бесстрастным, как статуя, но на его лице явно читалось изумление — и что-то похожее на одобрение.
— Сделала. Теперь мы можем двигаться дальше.
Она помотала головой, и к боли добавилось головокружение. Хотя, быть может, это последствия использования дара. Он был прав. Одри МакЛарен не была Королем Дракона. А вот Нинн была. И эта демонстрация, и то, как неестественно быстро она овладела всем, чему учил Лето, и, возможно, даже ее реакция на его физическую близость — основные тому доказательства.
Но отказаться от Одри! Для этого нужно было оставить за спиной ту жизнь, которую она разделила с Калебом. Перестать быть той мамой, которую так любил Джек. Возможно, эти перемены — к лучшему. Ради его безопасности она была вынуждена стать воином, таким же, как Лето. И только потом она сможет позволить себе тепло и любовь, которую ей так хотелось проявить. Воин и мать теперь связаны воедино.
Год в Клетках.
Она не хотела становиться такой матерью.
— Следующий этап — научиться его контролировать, — прямо сказал Лето.
— То, что я вообще смогла это сделать, это мой максимум, лучше не станет. — Она поднялась на ноги. Равновесие далось с поразительной легкостью. — Как ты собираешься драться рядом с бомбой, готовой в любой момент разнести нас обоих?
— Энергию можно контролировать. Если ты захочешь научиться.
— Ты ведешь себя так, словно я нарочно все это делаю!
— Раньше я был уверен. Теперь уже нет.
Это был не просто разговор, нечто большее. Он касался чего-то деликатного и болезненного, как старая рана, так и не затянувшаяся до конца.
— Дракон подери, — прошептала она. — Я тебя ненавижу.
Если бы он пожал плечами, она бросилась бы на него с кулаками, за что он наверняка свернул бы ей шею. Но вместо этого он поднялся и отошел к центру Клетки. Крупный мужчина. Широкие, уверенные шаги. Глаза, цвета обуглившейся Кожи его доспеха, смотрели остро, но высокомерие в них поблекло. Почему? Потому что ему больше не нужны были позы? Или он демонстрировал ей веру в себя, которая присуща всем Королям Дракона?
Возможно, это другое. Слово «ненависть» не отражало того, насколько он испугал Нинн, пробудив ее же собственные Возможности. Она была той же, но внутри, под кожей, теперь бурлили совершенно новые потребности. Ее поразило то, как энергия врожденного дара внезапно пробудила в ней сексуальную тягу. Лето казался теперь сильнее, больше, соблазнительнее, и ее тело тянулось к нему. Несмотря на то что она совершенно четко осознавала, что он предан преступной системе, которой не согласился бы служить ни один достойный человек.
Они приняли боевые стойки. Одри переполняла ярость — она злилась на него, на Астеров, на себя саму. Лето был спокоен, как никогда раньше.
— Позволь сказать три слова, — голос у него был низким. И снова гипнотизировал. — Посмотрим, не всколыхнут ли они твою память.
— Говори.
Он сделал паузу длиной в три удара сердца.
— Коробка в углу.
Ее кожу обдало холодом. Вспышки. Старых воспоминаний. Дрожь зародилась внутри и прошла по всему телу.
— Давай же, Нинн. Говори.
— Не могу.
— Я не могу прочесть твои мысли, я не ведьмак Индранан. Говори.
— Некоторые дары слишком опасны. — Собственный голос прозвучал как чужой. — Нет. Это не мои слова.
— Эти же слова они сказали моим родителям о моей сестре Пэлл. Теперь она обречена провести в коме остаток своей жизни. Недолгий остаток. — Он скрестил руки на груди, словно защищаясь. — Они били тебя? Когда силой пытались проникнуть в твое сознание?
— Я не помню. — Одри помотала головой. — А тебя они тоже сломали?
— Да.
Неудивительно, что он так немногословен. Она просто не могла себе представить, кто или что способно сломить Лето из клана Гарнис.
На корне языка собиралась едкая горечь. И снова вспышки. Шепотки, и тайны, и страх болезненными иголками впивались ей в веки. Из ее памяти стерли несколько лет.
Лето потянулся, чтобы коснуться ее сжатого кулака. Между его и ее кожей проскочил электрический разряд. Их взгляды встретились.
— Нинн, они отняли у тебя дар. И есть определенные шаги, которые позволят повернуть процесс вспять. Ты это знаешь.
— Позволить какой-то бессердечной ведьме влезть ко мне в голову? Если так, то я чертовски уверена, что ни за что такого не допущу. Можно найти способ получше. Усилить тренировки.
— У нас почти не осталось времени. — Его злость, в отличие от других эмоций, прочитать становилось все легче. Это зависело от способностей Нинн или просто она влияла на его личность не меньше, чем он изменял ее изнутри?
— Значит, я буду использовать это время на полную. То есть посплю. Ты мне позволишь или мы будем продолжать этот спор до утра?
Он поймал ее подбородок, оглядел рану на затылке.
— Кровь все еще идет.
— Она затянется к утру. Не ври, что еще не заметил во мне изменений.
— К лучшему.
Одри вывернулась из его пальцев.
— Мы закончили?
— Хорошо. Предел найден. Четкий и осязаемый. — Он вытащил из-под доспеха пакет, размером примерно с кулак, завернутый в белую оберточную бумагу. — Держи. Один из охранников хотел тебе передать.
Запах мяты ударил по ней еще одним старым воспоминанием. Джек с прилипшей к волосам конфетной палочкой. Третье его Рождество, то время, когда любой предмет ярко- желтого цвета заставлял ее мальчика пищать от наивной детской радости.
— Зачем?
Он приподнял брови.
— Чтобы привлечь твое внимание подачками. Как знать, может быть, ты готова стать любовницей охранника, чтобы добиться подарков и привилегий? Или ты предпочтешь заслужить их в бою, с честью, как когда-то решил я? Я отдаю тебе это в качестве напоминания. Доверишься здесь кому-то, кроме меня, и окажешься в дураках. Я всегда предельно четко сообщаю свои мотивы. Эти люди готовы променять что угодно на безделушки и порнографию. Ты выше их.
Она взяла у него пакет. Тебе нужно сделать выбор. Это означало, что ей нужно предельно четко осознавать, из чего она выбирает.
— Тебе дали шанс подержать на руках племянницу?
Он вздрогнул.
— Иногда ты говоришь совершенную ерунду.
— Ответьте, пожалуйста. Сэр.
Долгий выдох. Он просто злится на нее? Устал? Или до сих пор ощущает звенящий эффект от их поцелуя? Бурлящими и потрескивающими в крови разрядами она была в равной степени обязана самому Лето и остаточному эффекту своего взрывоопасного дара. Калеб погиб, а ее, черт побери, заводила нездоровая игра сил. Губы Лето. Его с трудом сдерживаемая сила. Его прекрасное мужественное тело и поразительное самообладание.
— Тебе дали шанс? — спросила она уже резче.
Он молчал, поразительно долго ее рассматривая. Она не дрогнула, просто ждала его ответа.
— Да, я держал ее на руках. Маленькую девочку, которую они назвали Шошан. У нее темные волосы, как у моей сестры. Только кожа светлее. — Он отвернулся. Встряхнул головой. — Возможность ее увидеть была для меня наградой. И знание того, что я заслужил подобный дар для них и своего клана.