Злость наполнила его грудь. Почти боль. Почти стыд. Потому что она была права.
Миг движения. Удар в крестец. Крик.
На этот раз она не упала. Она развернулась на пятках. И вспышка в ее серебристых глазах встретила его взгляд. Странный свет заставил его замереть.
Фейерверки.
Лето попытался стряхнуть иллюзию, но свет остался. Усилился. Тысячи фейерверков бурлили в сфере, сосредоточенной между ладоней Нинн. Искры. Игольчатые вспышки пламени, запертые в шаре энергии, который рос и рос — как воздушный шарик, готовый взорваться. Ее лицо напряглось. Пот ручейками сбегал по щекам. Она закричала от ярости Пендреев, в судороге берсерка, вошедшего в полный амок[1].
Шар взорвался. Лето рванулся в сторону с его пути, но скорости не хватило.
Взрывная волна швырнула его на решетку стены. Лето врезался в нее лицом и охнул. Он ничего не слышал. Если бы его так швырнуло на бетон настоящей Клетки, он раздробил бы оба колена. А будь силы хоть чуточку больше, она бы переломала ему все кости спины.
Цепляясь за сетку, он поднялся на ноги, готовясь к защите. Но Нинн стояла на четвереньках, дрожа.
Он не ожидал, что первый матч в Клетке она покинет, сохранив целыми все конечности. Часть его разума не верила в изображения уничтоженной лаборатории доктора Астера. Фальшивка? Лишний стимул для его работы? Однако Нинн обладала самым ярким даром из всех, что ему доводилось видеть. Она была проснувшимся вулканом, который бурлил и извергал убийственные осколки.
Нинн прохрипела:
— Что это было?
И осела без сознания на пол Клетки.
Он, спотыкаясь, побрел вперед. Его сверхъестественное чутье вернулось.
Из угла арены раздались медленные размеренные аплодисменты. Затем последовал шорох шагов и стук трости. Взгляд Лето разрезал тьму. Совершенно лысый, разменявший восьмой десяток, Старик Астер вынырнул из теней. Его маниакальная усмешка в сетке морщин казалась пародией на клоунскую улыбку. Не хватало только грима. Болезненный вид — после проведенных под землей пятидесяти лет — делал его еще более жутким.
Несмотря на всю свою ценность для Астеров, Лето всегда побаивался этого морщинистого ходячего скелета.
— Я же говорил тебе, — голос был сильным, но уже подрагивал, поддаваясь почтенному возрасту. — Она потрясающая. Однажды она станет твоей соперницей, мой чемпион.
Лето выпрямился во весь рост. Приподнятый пол Клетки давал ему дополнительное преимущество. Но это не имело значения, когда он смотрел в глаза своего хозяина. Гордость вскинулась в нем.
— Так вот чего вы хотите, сэр? Чтобы она превзошла меня?
— Нет, Лето. Ты сделаешь то, что умеешь лучше всего: сделаешь нашу семью богаче и дашь мне повод для гордости. — Он кивнул в сторону бесчувственного тела Нинн. — И чтобы сделать это, тебе придется биться с кузиной Малнефоли... в качестве партнера.
Глава 4
— Партнера. С ней.
— Да, Лето. — Старик погладил усы, такие же бледные, как его кожа, и такие же тонкие, как его волосы. Не будь у него таких пронзительно-зеленых глаз, его бы принимали за альбиноса. — Толпа начала уставать от твоих успехов. Ставки мельчают — и все в твою пользу. Букмекеры начинают терять прибыль. Некоторые отказываются брать ставки на тебя. Другие картели отказываются выставлять своих лучших бойцов против тебя в грядущем Конфликте, а это значит, что тебя могут исключить из игры. — Он снова улыбнулся кривой усмешкой джокера. — Как выяснилось, слишком хорошо тоже бывает нехорошо.
Негодование жгло ему горло. Лето представить себе не мог, что его победы будут настолько принижены. Он не мог этого воспринять. Пропущенный от Нинн удар задел не только тело, но и гордость.
От ее тела исходил слабый свет, сочащийся даже сквозь доспех. Тренировочная арена странно смотрелась в нем. Ее сила шокировала Лето. И продолжала действовать. В его висках пульсировала мигрень — мерным пульсом сдерживаемого напряжения.
Он сглотнул, пытаясь вернуть свое обычное спокойствие. Спорить с главой картеля Астеров было нельзя. Возможно, ему удастся все объяснить.
— Сэр, я никогда не дрался в паре. Эта женщина — непроверенная угроза для меня и себя самой.
— Вот именно. Она придаст элемент неопределенности, которого не стало в поединках с тобой. Толпа затаит дыхание, а обмен монетами взлетит до небес. — Старик прохромал вперед, почти до самых прутьев решетки. — Ты сделаешь это, Лето. Неважно как. Если Нинн из Тигони выживет в трех матчах, я гарантирую твоей сестре Пэлл любую медицинскую помощь, которой она потребует.
— На всю жизнь?
— На то, что осталось от ее жизни.
К Лето вернулась сосредоточенность, он ощутил внезапный прилив духа. Ему не нравилась ситуация, как и мятежные мысли, зерна сомнения в том, что он справится. Но его цель оставалась такой же ясной, как солнечный свет, который когда-то в детстве описывала ему мама.
— Пэлл уже много лет на попечении моей старшей сестры и ее мужа, — сказал Лето, пытаясь справиться с хрипом в голосе. — Моя семья будет крайне благодарна за помощь. Я сделаю это,сэр.
— Хорошо.
Старик затопал прочь — три звука на каждый шаг. Шаг. Трость. Шорох. Лето узнал бы этот звук где угодно. Шаги хозяина были почти так же привычны, как собственный пульс.
Старик обернулся через плечо:
— Я вернусь за пару дней до матча. Нужно будет согласовать дела на случай, если ты не будешь готов.
Я буду готов.
Превращение этой женщины — практически человека, несмотря на ее невероятные силы, — в бойца за столь короткий срок было бы истинным чудом. Разве можно придумать лучшую возможность показать свою воинскую мощь? Три матча. Сохранить ее в живых. И тогда его младшая сестра будет навеки защищена в своей коме.
Лето вернулся к упавшей Нинн. Остриженные золотистые волосы сияли в свете напольных ламп, обрамлявших восьмиугольник Клетки. Она казалась спящей. И его снова восхитили ее веснушки. Он никогда не видел подобных — светло-коричневых, без примеси красного, как бывало с бледными человеческими женщинами. Он увидел, что ее упрямство практически полностью выражалось вскинутым подбородком. Это упрямство исчезало, когда она отдыхала. Яркие брови придавали ее внешности экзотики, редкой даже среди Королей Дракона. Их женщины были совершенством, отточенным за долгие века силы и безупречной генетики.
Возможно, именно поэтому они не могли размножаться. Неужели это совершенство было достигнуто такой великой ценой?
Лето был не из тех, кто задается подобными вопросами.
— Просыпайся. — Он сильно толкнул ее в плечо. — Лабораторная грязь. Вставай.
— Я думала, мы остановились на Нинн. Сэр.
Он позволил себе улыбку, потому что ее глаза остались закрыты.
— Так и есть.
Пушистые золотые ресницы затрепетали, глаза открылись. Она рассматривала его, насколько позволяла ее поза. — Что случилось? Я... Черт, мне больно.
— Ты не помнишь?
— Свет. Взрыв. Мне казалось, ты говорил о рефлексах и силе. А сам решил взорвать меня вместо драки?
Она действительно не знала? Дракон побери, это становилось странным.
— Вставай, иначе я потащу тебя за ноги, — сказал он. — Твоей колючей гордости это не понравится. Или я могу познакомить тебя с Хелликсом и его друзьями. Они скоро придут сюда тренироваться.
— Хелликс?
— Пендрей. Он не готовился к Клетке с детства, как я. Он был преступником — насильником и растлителем невинных, включая дочь одного из сторонников Старика. Хелликса приговорили к смерти в Конфликте.
— Но он выжил?
— Ему позволили выжить после двух часов непрерывного боя. Старик решил, что его непристойное прошлое можно использовать с выгодой. Он потерял сторонника, зато получил новичка.
— Еще одна деталь про развлечения толпы, — ответила она, поднимаясь на четвереньки. — Очаровательно звучит.
— Шестерки Хелликса считают его богом — за то, что сумел выбраться из такой ямы.
1
Как поясняет Стефан Цвейг, амок — слово из туземного языка, обозначающее буйного психа, которых бежит к одному ему ведомой цели и убивает всех по пути — без причины.