Мише удалось выбраться, а вот Таня не успела: железная челюсть придавила её к полу, так что теперь передняя половина её туловища оказалась в той пещере, в которую выбрался Миша, а ноги остались в туннеле. Она выронила свой факел, руками цеплялась за неровности пола, пыталась подтянуться, вырваться, но — тщетно.
Из туннеля слышались злобные смешки носатых уродцев. Один из них попытался впиться в Танину ногу, но она так его лягнула, что он перевернулся в воздухе, и улетел обратно в свою нору.
Но уродцы продолжали потешаться. Они были уверены, что их жертвы обречены. Миша схватил Таню за руки, попытался её вытянуть. Девушка заскрежетала зубами, потом вскрикнула, и выдохнула:
— Нет, не надо… оставь меня… беги отсюда…
Таня хотела заплакать, но она так устала, что даже и слёз у неё не нашлось. А Миша сказал:
— Даже не думай: я не оставлю тебя…
Уродцы продолжали смеяться, и выкрикивать ругательства на своём грубом языке…
И вот Миша увидел, что в боковой стене, как раз на уровне его лица, имеется маленькое окошко. За окошком этим виднелась мордочка носатого уродца. И мальчик увидел, что этот уродец с помощью увеличительного стекла наблюдает за ним и за Таней, и ухмыляется.
И тогда Миша бросился к этому окошечку, просунул в него запястье, и схватил уродца. Тот незамедлительно впился в его палец своими крысиными зубками, он прокусил мясо, и заскрежетал по кости. Миша сморщился от острой боли, но всё же не выпустил уродца, и более того — вытянул его наружу.
И как он взглянул на свою добычу, то понял, что ему повезло. В его руки попался не просто рядовой карлик-уродец, а предводитель этого злобного племени. На пойманном было нечто вроде длинной мантии, которая покрывала всё его тело, кроме пяток. А в носу у него болталось зелёное кольцо.
В это мгновенье Таня вся изогнулась, и вскрикнула:
— А-а, ногу мне кусают! А-а, больно!
Тогда Миша сжал пойманного карлика с такой силой, что тот запищал. Затем Миша схватил пойманного за нос, и стал размахивать им, словно тряпичной куклой. Остальные уродцы перестали насмехаться, послышались их испуганные восклицания.
Миша крикнул:
— А ну: перестаньте кусать мою сестру!
И затем спросил у Тани:
— Они больше тебя не кусают?
— Нет… — простонала девушка.
— Так, хорошо. Стало быть, понимаете! — угрожающим тоном приговаривал Миша, и при этом он продолжал размахивать предводителем уродцев — тот жалобно пищал.
— А теперь слушайте меня! — ещё раз крикнул Миша. — Или вы сейчас же выпустите мою сестру, или этому вашему божку каюк. Понимаете: ка-юк!
Многочисленные голоса уродцев слились в один хор: они больше не угрожали, не насмехались, но в каждом их слове чувствовалась злоба.
Таня ещё раз попыталась вырваться, но железная челюсть по-прежнему придавливала её к полу.
— Не понимаете, да?! — спросил Миша. — Ну, сейчас поймёте!
И он поднёс своего пленника к факелу. Уродец начал бешено извиваться, запищал, и ещё раз впился в Мишин палец. На этот раз затрещала кость. Но мальчик не обращал внимания на боль. Он выкрикнул:
— Если не выпустите — поджарю его! Ясно вам?!
Уродцы примолкли, отступили в свои норы. Прошла целая минута, но ничего не происходило.
— Считаю до десяти: если до этого времени вы не выпустите мою сестру, то можете с ним распрощаться!
И Миша ещё раз встряхнул пленника. Тот продолжать визжать, и брызгать слюной, в которую примешалась и Мишина кровь…
И когда Миша выкрикнул «десять!», железная челюсть поползла вверх, и Таня смогла выбраться. В нескольких местах её ноги были разодраны до крови, она была по-прежнему очень бледна, её бил озноб.
Тогда Миша выкрикнул:
— Забирайте своего главаря! — и метнул пленника вглубь туннеля.
А затем он вместе с Таней побежал дальше. Вслед им неслись страшные проклятья. А Миша думал, что, если бы эти маленькие уродцы были самым страшным, с чем им довелось столкнуться, так это было бы просто замечательно. Но он знал, что это лишь самые маленькие, самые ничтожные служители того неведомого, что окружало их…
* * *Мишин факел догорал, трепетал жалобно, и, судя по всему, скоро должен был потухнуть. И тогда Таня прошептала:
— Миша, а ведь мы наши запасные факелы потеряли. Обронили возле того туннеля.
— Что, у тебя ни одного не осталось? — быстро спросил Миша.
— Нет, ни одного, — вздохнула она.
— Так. Понятно. А моего хватит ещё минут на пять… ну, может на десять. А потом… Ладно, не будем загадывать…