После первоначального восторга, обиды и снова восторга, в которые я впала, когда он нашел меня и все это рассказал, я и сама сообразила, что недаром мне казалось невероятным, как это человек, учивший меня выживать, мог добровольно уйти из жизни! Но это задним умом.
Не знаю, кому еще из «Сигмы», кроме меня, он оказал честь таким доверием. «Вдове» и дочке точно не сказал. Предавший раз предаст снова. Но кого-то он еще определенно разыскал. И какое-то подобие структуры «Сигмы» ему удалось сохранить. Он верил, что она еще пригодится. Я – нет. Но поручения по старой дружбе иногда выполняю.
С другой стороны, он с тем же основанием делится со мной кое-какими сведениями, которые оказываются мне нужны для частной деятельности. Мне самой было бы их добыть невозможно, или это было бы настолько долго, что уже оказалось бы слишком поздно. Что практически тоже означает «невозможно».
–невозможно–невозможно–невозможно–
– Невозможно подумать, что такая погода случайна! – сердилась я.
На этот раз была моя очередь оказывать услугу. И, конечно, ливень тут как тут!
Мой “Фольксваген гольф” после очередных приключений был в ремонте. Ведя недавно купленную как раз на такие случаи неприметную «шестерку» мышиного цвета по срочному вызову экс-шефа, я старательно перевоплощалась в агента Багиру. Морально готовилась к не вполне законным, а может, и не вполне чистоплотным действиям для выполнения не вполне понятного задания во имя не вполне понятных целей – и все за вполне умеренные бабки. Дома я оставила тетю Милу, как раз готовившую на обед что-то, судя по запаху, очень вкусное, и машинально старалась догадаться по запаху, что бы это такое могло быть. Это мне не мешало, потому что, хотя с тетей Милой я стала жить после ссоры с отцом, а она произошла, как вы понимаете, после того, как я ушла из органов, но и как Багире мне уже приходилось так же вот гадать, отправляясь за заданием.
Погода тоже скорее помогала вжиться в нужную роль. Машина, как катер, рассекала бурные потоки воды. Ехать до конспиративной квартиры было всего ничего – пару кварталов по улице с рабочим названием Пролетарская. В хорошую погоду я бы с удовольствием прошагала их пешком. Но во время таких поручений почему-то всегда льет, как из ведра. Как будто природа предостерегает. Я и рада бы внять этим предостережениям, но, увы, совсем не все то, что мне приходится делать, зависит от меня… Вот мои рабочие качества не зависят от настроения, и это хорошо, потому что, помогая превратиться в дикую кошку Багиру, эта отвратительная погода одновременно испортила мне настроение. Кошки не любят сырости.
Загнав машину по тротуару к самому подъезду, я вылезла из нее, раскрыв вначале над местом высадки зонтик. До козырька над подъездом оставалось два шага. Однако, несмотря на раскрытый зонтик и столь короткое расстояние, я все равно в качестве завершающего штриха получила изрядную порцию воды в кроссовки и на джинсы. Похоже, кто-то попытался забраться куда-то по водосточной трубе слева от подъезда. Не знаю, куда, и не знаю, удалось ли, но теперь труба была отломана на высоте пяти метров, там, где огибала карниз, и ее уцелевшее колено изображало горный водопад, свысока орошая окружающую местность. А некоторые из орошаемых предметов например, край бетонного крыльца, были недовольны слишком большими размерами этой благотворительной помощи и щедро делились ей с каким попало окружением, например, с моими ногами. Бодрости духа мне это, естественно, не прибавило. Хотя, казалось бы, чепуха по сравнению с опасностями моей жизни. Но, как дополнение к ожиданию невеселого задания, это поведение погоды и трубы казалось особенно подлым и даже каким-то зловещим. Труба! Слово-то какое, тьфу.
Пока я мрачно снимала промокшую обувку, выливала из нее благотворительную помощь в унитаз, выкручивала и развешивала для просушки носки, покойник Анисимов, то есть, пардон, полковник Нисимов не торопил меня. И не сказал ни слова относительно того, что когда я, наконец, уселась в кресло перед его столом, то нагло закинула одну босую изящную ножку с закатанной до колена штаниной на другую, тоже с закатанной штаниной, но в тапке. Тапки были велики, потому один тапок я оставила на полу. Он только выразительно посмотрел на часы. Не тапок, а шеф. И я поняла, что задание будет необычным.