– За Алисию, которая не отступает и не сдается!
– За Алисию, – произнес вкрадчивый тихий голос.
Я не сразу разглядела собеседницу в тени деревьев, но вот из сумрака выступила невысокая пожилая женщина, укутанная в шаль. Я узнала декана Академии ведовства и чар: видела ее, когда приезжала на вступительные испытания.
– Здрасьте, – откликнулась я. – И спасибо.
Я старалась держаться вежливо: передо мной декан, а не какая-то там выскочка-сиротка. Тогда я еще не знала, что мэтрисс Звонк – начальница Белль и пришла по мою душу. Она ведь даже шанса мне не дала.
– Выпьешь со мной, Алисия, за твое здоровье? – спросила она и улыбнулась.
Хитро улыбнулась и недобро. Уже тогда мне следовало заподозрить неладное, но куда там! Я обрадовалась оказанной чести: мэтрисс Звонк – декан факультета чаровников, знакомство с ней лишним не будет. Я сама, не дожидаясь служанки, налила лимонада во второй бокал и протянула гостье. Та взялась за тонкую ножку сухими пальцами, и по стеклянным граням побежали зеленые всполохи. Лимонад вскипел, запузырился. Пахнуло розмарином – ароматом магии мэтрисс Звонк. Не говоря ни слова, она перелила несколько капель в мой бокал, демонстративно отпила из своего и кивнула, приглашая попробовать напиток.
– Что это? – подозрительно спросила я. – Что за заклятие?
Мэтрисс Звонк открыто колдовала на моих глазах. Не сошла ведь она с ума, чтобы травить наследницу рода Уэст. Да и в бокале точно не яд – она сразу дала это понять.
– Это заклятие пойдет тебе на пользу, графиня, – снова улыбнулась деканша, и, могу поклясться, глаза ее сверкнули. – В конце концов оно сделает тебя счастливой.
Магия чаровников простая, ее еще называют бытовой. Я удивилась: что же такое могла наколдовать мэтрисс Звонк? Говорят, выдающиеся чаровники умеют изготавливать зелье удачи. Тому, кто его выпьет, везет во всех делах. Он знакомится с нужными людьми, никогда не опаздывает, а на экзамене вытягивает единственный выученный билет. Но откуда вдруг такая милость?
Удивлялась я недолго: так привыкла к всеобщему обожанию и желанию угодить. Мэтрисс Звонк приезжала к моему отцу не иначе как по делу. Порадует дочь графа Уэста, глядишь, и дело решится в ее пользу.
– Счастливой? – переспросила я.
– В конце концов, – подтвердила деканша.
В ее прямом взгляде мне померещилась насмешка, но даже тогда я ничего не заподозрила – осушила бокал одним махом. От лимонада, сдобренного магией, по всему телу побежали веселые пузырьки, заклятие защекотало меня изнутри, я хихикнула.
– Это ведь зелье удачи? – уточнила я, совершенно не сомневаясь, что это оно и есть, но ответ мэтрисс Звонк был неожиданным.
– С чего ты взяла, Алисия? Тебе не многовато удачи? У тебя есть все, что ты хочешь, и даже более того.
У меня аж челюсть отвалилась от такого заявления! Разве может быть многовато удачи? Жизнь полна опасностей и неприятностей: то ноготь сломается, то на воротничке кружево оторвется, то растяпа-горничная прольет на платье чай, а ее еще не смей проучить!
– А что же тогда? – спросила я как можно доброжелательнее, хотя скулы уже сводило от бешенства: старушонка начала меня раздражать.
Губы мэтрисс Звонк подрагивали в полуулыбке. Ее самодовольный вид действовал мне на нервы, и я, чтобы отвлечься от созерцания старушечьей физиономии, потянулась к крошечному эклеру. Кухарка готовила их под моим строгим контролем: пирожные должны быть размером с фалангу большого пальца. Те, что не удались, я собственноручно выбросила в мусорное ведро под выразительные вздохи кухаркиных детей. Мой отец и так оказал им великую милость: после смерти кухаркиного непутевого мужа-охотника, сгинувшего в лесу, выделил Ветте и ее спиногрызам комнатушку за кухней. Пусть радуются, что сытно едят и спят в тепле, а господские сладости не про их честь. Еще рожи прыщами обсыплет!
Потянулась я, значит, к эклеру, но ощутила странное: рука сделалась слабой-слабой, навалилась сонливость, усталость. Выходит, все же утомилась я на вечеринке, перенервничала. И было отчего! Неблагодарный Доминик прямо-таки выбил меня из колеи: ушел и даже не попрощался.
Я сделала вид, что передумала брать пирожное, но тут напала зевота. Я рот раззявила, как деревенская чушка, и прямо поразилась на себя: как стыдно! А зевота одолевала и одолевала – не совладать.
– Устала, Алисия? – заботливо спросила мэтрисс Звонк, однако и теперь мне чудилась в ее голосе издевка.
– Да. Прошу меня извинить, но я вас оставлю, – пробурчала я, борясь с сонливостью.
Встала и села: ноги не шли.
– Подремли, Алисия. Я предупрежу слуг, чтобы они перенесли тебя в спальню.
Голос деканши журчал, точно ручеек, убаюкивал. Почему, правда, не отдохнуть? Может быть, отец перенесет меня на руках, как делал, когда я была малявкой. Иногда я специально притворялась, изображая внезапно сморивший меня сон в самых неожиданных местах: на качелях в саду, на скамейке, на подоконнике, где я играла в куклы, на чердаке. Отец всегда был страшно занят, его должность при дворе требовала времени и сил, которых на меня уже не оставалось. И эти мгновения, когда мой сильный и прекрасный отец осторожно брал меня на руки, целовал в макушку, боясь нарушить сон, были единственной возможностью побыть рядом. Нет, я, конечно, могла потихоньку поиграть в его кабинете, пока папа работал с документами, но обычно такие игры заканчивались тем, что папа просил няню увести меня: я не умела сидеть молча, все время расспрашивала отца, отвлекала от работы, то принималась петь песни, то залезала к нему на колени, требуя объятий и поцелуев. Папа не ругался, он вздыхал, отсылая меня, но дела, дела…