— Я не хотел бы отвечать за целую страну, — заметил Эритар. — Мне нужна семья, а не политика. Все, что я желаю — спокойствие и счастливая жизнь тех, кто мне дорог. Я говорил вам об этом и мнения своего не изменил.
Наренгу тепло ему улыбнулся:
— В свое время, я принял такое же решение, но судьбу невозможно обмануть. Вам придется рано или поздно взять в свои руки многое. Я рад, что не ошибся в вас, Эритар. Раз уж трон Сантарии не имеет других претендентов, лорд Айдвариан сохранит свое место.
Правитель столкнулся с сияющими глазами дракона.
— Благодарю, — прошептал он, чувствуя, как бешено стучит кровь в висках. В глазах стало темно.
— Не благодарите, — хмыкнул Наренгу. — За каждым вашим шагом будут следить. Ваша связь с Темной привела к ряду ошибок, которые дорого обходятся миру. Теперь у вас нет советчиков и все политические решения на ваших плечах. Один неверный шаг, и вы будете низложены. Не думайте, что это худшее, что произойдет. Драконы не прощают.
— Я оправдаю вашу доброту! — поспешно произнес Айдвариан.
— Никто из нас не добр. Ваш титул спасла история с рабыней из замка Дариморы. Отличный политический ход, который красиво вписывается в реформу с отменой рабства. Именно так берут начало легенды. Вы спасли девушку, брошенную на дно жизни судьбой, освободили, женились. Ради вашей любви уничтожили Темную и вернули волю обреченным на покорность женщинам. Народ не забудет этого тысячелетиями. И неважно, что за этим стояло на самом деле. Учтите, что легенда может заканчиваться словами: «любовь правителя и бывшей рабыни была так сильна, что они удалились от мира, скрылись среди простого народа и жили до конца дней, возможно, в вашем городе, на вашей улице, в домике по соседству, милые детки…»
Наренгу хмыкнул и продолжил:
— Но это в легенде. На деле, домика не будет. С вашего поста вы уйдете только мертвым или, если хорошо себя покажете, по старости. Вы же понимаете, какая участь ждет разочаровавшего нас правителя и какая смерть?
Айдвариан кивнул.
Наренгу встал и подошел к Эритару:
— Позвольте, я пожму вашу руку. Наше знакомство вышло весьма приятным. Я бы хотел пожелать вашей семье счастья и любви и добавить, что мою любовь не остудили даже столетия с той, которую я избрал. Я хотел бы вручить Беатрис подарок, но передам его через вас, чтобы соблюсти формальности. Можете открыть дома, вы оба нуждаетесь в отдыхе и уединении.
— Викси! — позвал Наренгу.
Вошел маг огня, высокий, серьезный и полный редкой мощи. Он протянул Эритару большую деревянную шкатулку, по которой бежали огненные всполохи.
— Я провожу вас, — Наренгу протянул руку и посреди кабинета Айдвариана расцвел огненный цветок драконьего перехода. — Думаю, это приятнее, чем порталы и долгая поездка домой.
Он улыбнулся совсем по-человечески, становясь тем самым Нари, который так запросто сидел с Эритаром у костра.
Арьянми поклонились ему.
— Не забудьте пригласить меня с женой на вашу свадьбу, — улыбнулся он. — Я тоже праздновал свою через месяцы после того, как… заключил брак.
На последних словах его глаза хищно загорелись, будто бы он вспомнил о чем-то очень будоражащем.
— Для нас это огромная честь, Великий Огненный, — склонил голову Эритар.
— Для тебя, просто Наренгу, друг по оружию, — усмехнулся тот.
Арьянми ушли.
Дракон обвел взглядом собравшихся:
— Все здесь понимают, как надо обращаться с людьми, которых я назвал друзьями?
Ряд почтительно склоненных голов был ему ответом.
Эпилог
Переход завершился в холле дома Эритара. Беатрис обнимала его за шею и держала глаза закрытыми, прижимая к груди шкатулку с драконьим подарком.
— Господин, вы вернулись, — к ним бросилась Персида. — Какое счастье! Оба живы! Мы читали новости! Госпожа Беатрис, рада вам, как никому другому.
Женщина прижала руки к груди.
— Персида, мы тоже вам рады. Нам понадобится много вкусной еды, вино, напитки. Все подготовить укрыть сохраняющей магией и всему персоналу покинуть дом. Вы свободны, даю два выходных дня с тройной оплатой, — приказал Эритар.
— Это очень щедро, — поклонилась управляющая.
— Счастье всегда щедрое, — улыбнулся Эритар. — Идите, распорядитесь.
Беатрис посмотрела на него прищуривая свои темные глаза:
— Зачем ты отпустил слуг? — спросила она.
— Чтобы ты знала — никто не услышит твоих криков. Ты полностью в моих руках, и я измучаю тебя, не позволю надеть ничего, кроме украшений и цепей, буду брать везде, где захочу, целовать каждый миг, пока не смогу насытиться тобой. Не хочу, чтобы кто-то стал свидетелем нашего сумасшествия. Страшно?