— Я могу продолжить?
— Да, — Ртиа добавила мученических ноток голосу.
Он снова стал двигаться. Изображать страдания было все сложнее. Каждый толчок отдавался удовольствием. Ртиа поняла, что ей недостаточно ощущений, а парень будто бы прочел ее мысли. Его рука поднырнула, пальцы вошли в лоно. Он нарочно растягивал ее и там, и там.
Судорожно сжимая край одеяла, девушка кричала. Она закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Он брал ее всю, пил страсть до конца. Член врывался, заполнял ее. Ритм мужчины было не просто выдержать, но то, что он делал говорило об одном — о желании. Между их телами бежали искры. Сладкие волны, стоны, тяжелое дыхание, жадные движения, рывки и мелкие толчки. Ртиа плыла. Она уронила голову на пол, потерлась сосками о жесткую ткань. Новый пик наслаждения приближался стремительно. Хотелось большего, хотелось растечься и полностью отдаться.
Варго почувствовал, как сокращаются ее мышцы. Ей было хорошо. Почему-то для него это было очень важно. Ни с одной женщиной раньше, он не придавал значения этим ощущениям. Обычно рабыни были невероятно страстными, но им было плевать на клиентов.
Ртиа была другой. Варго принял ее удовольствие как дар. Оно имело ценность. Мало того, прилив возбуждения был таким сильным, что парень сильнее натянул ее на себя, заливая дырочку спермой.
Он вспомнил, что после секса надо обнимать и целовать девушку. Они улеглись на одеяле, закинули друг на друга руки и ноги.
— Ты мне нравишься, — сказал Варго и залился краской.
— И ты мне, — ответила Ртиа. — Я начала привязываться к тебе.
Варго вдруг перетащил ее на руки и вскочил, покачивая:
— Неужели правда? Ртиа, я же не наговорил глупостей? А можешь рассказать мне, что тебе не понравилось? Знаешь, я ужасно глупый, не додумался узнать… Ведь, наверное, есть вещи, которые тебе не хочется делать. Я ни за что не буду повторять то, что тебе не нравится. … Ты же такая… Такая чудесная… Такая особенная… Девочка из книжки, которая может говорить стихами. А как тебе мои? Мы должны все это обсудить.
Он поцеловал ее и закружил по сараю, не давая ответить.
— Правда, нравлюсь? Скажи снова!
— Нравишься, — Ртиа рассмеялась, потому что он был забавным.
— Ртиа, а как ты думаешь, мы могли бы попробовать встречаться?
— Я не встречаюсь с теми, кто обещает меня выпороть, — выпалила девушка, задирая нос.
По лицу Варго побежала тень самого настоящего страха. Он вскинул на нее глаза и очень серьезно посмотрел:
— Знаешь, Ртиа. Я обещаю тебе, что ни за что не трону. Никакой порки. Я просто в книжке читал, что так надо, но мне не хочется с тобой такого делать.
— Сожги эту книжку, — мстительно попросила она.
— Сожгу, только не надо на меня так смотреть!
— Но знаешь, нашей любви может помешать кое-что.
— И что же?
— Моя смерть, — незначительным тоном ответила она.
— Что? — вскричал парень. — Почему?
— Потому что Даримора не просто так отправила меня из замка. Если я не выполню ее требований, то умру. Но я решила пойти против ее воли. Есть другой способ. У меня есть план, только надо немедленно выезжать. Кроме этого, ты должен дать моему телу право пользоваться магией.
— А ты ей владеешь? — удивился лесник.
— Мне досталось немного воспоминаний предыдущих душ. Думаю, что все получится, — солгала Ртиа.
«Умница», — подбодрила ее Селена. — «Работает. Он совсем размяк после вашего секса».
— Я не допущу, чтобы ты пострадала. Что мы должны сделать?
— Расскажу по дороге, — улыбнулась Ртиа.
Айдвариан
Руки Лании скользили по его голове, успокаивая и утешая. Она слышала, как он странно дышит. Лорд набирал побольше воздуха, замирал на задержке и затем очень долго выдыхал. Движения легких подчинялись сложному ритму, в котором все же была закономерность.
Бывшая рабыня вдруг почувствовала к нему бесконечное уважение. На ее памяти никто не мог противостоять внушенным Дариморой желаниям. На взгляд Лании, лорд не должен был так стараться. Его никто бы не осудил, над ним, как ей казалось, никакой власти не было. Если охранник в замке подчинялся коменданту, а комендант — управлению тюрем, то правитель стоял на вершине. Если он так упорно оберегал ее от себя, сражаясь со тьмой, подселенной в его душу, то какой же должна была быть его неуклонная воля?
Ладонь мужчины переместилась на ее бедро, сжала ягодицу. Он тихо простонал, напряженный орган ощущался своей твердостью через одежду.
— Спрячься в клетке, — прошептал он, в очередной раз борясь с собой. — Как только выйду вон, выбеги и запри всю камеру. Не открывай, обычно это длится не более трех дней.