Теперь нахмурилась Имриен. Порой эрт совершенно поражал ее своим детским безрассудством. Что за необдуманная, рискованная затея!
«Ты скоти. Не убивать».
— Скоти? Ну ты даешь! Пожалуй, верно… — Сианад кивнул с видом философа. — Да только если дело начато, меня уже не остановишь.
Он перехватил оружие покрепче и в мгновение ока скрылся за выступом скалы. Имриен принялась взбираться по следам товарища. Гибкие побеги папоротника-орляка мягко пружинили под босыми ступнями. Девушка встала и осторожно осмотрелась. Внизу бежала река, и плот сонно покачивался на привязи. Над головой высились безмолвные березы. Когда наступило это гробовое затишье? Лесные птицы, обычно беспокойная листва — все умолкло. Даже волны под ногами катились бесшумно, без единого всплеска.
Что-то ужасно неправильно с этим миром, что-то не так!.. Тягостное, гнетущее чувство навалилось на Имриен, грозя раздавить, как муравьишку. Будто небо и скалы превратились в гигантские жернова, и те беспощадно перемалывали ранимое сердце. Страх схватил девушку за горло, она не могла пошевелиться. Вот оно, истинное одиночество — такое, какого она никогда не знала! Имриен продолжала стоять, ожидая убийства.
Где-то впереди, в березовом тумане крик Сианада взорвал тишину. Затрещали сучья. Кто-то шел напролом через лес — чересчур споро для человека. Угроза надвигалась на девушку. Та собрала все свое мужество и подняла дубину, готовясь обороняться или спасаться бегством. За несколько ярдов до открытой местности хруст веток на миг умолк, и существо, кем бы оно ни было, в спешке повернуло назад. Вскоре шаги резко оборвались. Имриен решила пойти следом. След раненого зверя привел ее на опушку.
На земле билась в судорогах, пытаясь подняться, молодая косуля.
Тяжело вздымающиеся ребра, черные от страха и боли глаза. Бока окрасились алыми полосами, текущими из-под лопатки, из того места, откуда торчало оперение самодельной стрелы.
Под ногами убийцы шуршала листва. На опушку вынырнул из чащи сам охотник с кинжалом в руках. Голубой взор Сианада сиял необычайным тожеством. До тех пор, пока эрт не увидел распростертое тело — и не взглянул в лицо Имриен.
Ее руки повисли плетьми. Говорили глаза.
Долгое молчание. Но вот Сианад наклонился и заработал кинжалом, как человек, выросший на ферме и умеющий обращаться с ножом. Когда эрт выпрямился, клинка в его руках уже не было — тот покоился в ножнах. Вместо этого мужчина держал окровавленную стрелу. Он сделал шаг назад и посмотрел на животное.
Ужасные жернова раскололись, как скорлупка ореха. Птицы залились трелями. Река зажурчала. Улица Имриен с жужжанием пролетела муха.
Косуля с трудом встала на тонкие трясущиеся ноги.
— Уходи давай, чего ты…
Охотник отвернулся и с тихой руганью поплелся прочь. Раненое животное исчезло в лесу. На примятой траве цвели багровые пятна.
— Она выживет. — Сианад мрачно глянул на девушку из-под колючих рыжих бровей. — Стрела вошла неглубоко. Звери умеют искать целебные травы.
Имриен попыталась улыбнуться. Но тут она вспомнила: плот остался без присмотра!
Охваченная страхом, девушка рванулась через лес. Скорее, на вершину обрыва!.. Вот и плот, качается среди голубых лилий. А вокруг — мерзкие зубастые существа. И каждое остервенело вгрызается в бечевку из паучьего шелка. Та поддается… Привязи больше нет. Суденышко тихонько покидает заводь…
Имриен стрелой промчалась вниз по склону и, сделав чудовищное усилие, перелетела по воздуху пространство, которое отделяло деревянную платформу от скалистого берега. Ноги попали на край плота. Тот накренился, и ступни соскользнули в воду. Девушка замахала руками, пытаясь уцепиться за бревна. Ничего не получилось. Волны сомкнулись у нее над головой; Имриен стремительно погружалась в чуждый, непонятный мир, где нет ни воздуха, ни человеческого дыхания.
Сначала — только близкий грохот. В висках стучит, мощный поток ударяет в барабанные перепонки, сердце разрывается, качая кровь к надсаживающимся легким. Эта кровь темнеет, она отравлена. Ей нужен кислород, которого здесь, внизу, просто нет.
Вокруг тонкими струйками тянутся пузырьки, словно бисер на леске. Сердце колотится все быстрее. Никаких мыслей, только судорожная борьба за единый вдох. Надорваться, но сделать вдох! Умереть, но вдохнуть!.. Все инстинкты кричат одно: вверх! Увы, как раз это и невозможно — голова упирается в крышку. Тяжелую, черную, непробиваемую. Руки судорожно пытаются нащупать край, а в мозгах бушует красный пожар, и ночь сгущается перед глазами. Остается лишь темный тоннель и лучик света вдали, как булавочный укол.
Вдруг пальцы чудесным образом нашли опору, и девушка чрезвычайно медленно, но все же вырвалась из назойливых объятий реки, пробившись наружу. Плот-убийца превратился в верного плавучего союзника. Имриен хватала ртом живительный воздух, не веря своему счастью. Лишь только силы позволили ей, девушка взобралась на бревна и легла на спину, тяжко дыша, откашливаясь от воды. Солнечный свет ослеплял ее, причиняя боль.
Тем временем плот уже удалился от заводи на приличное расстояние. Крылатые жабы с острыми, как ножи, зубками скакали по волнам, не отставая. Тощие щетинистые хвосты тварей рассекали воздух подобно хлыстам. Сианад беспомощно метался по берегу, ревел как буйвол и грозил отвратительным созданиям кулаком. Разобрать, что он кричит, Имриен не могла: она все еще находилась в оцепенении. Ненадежно связанные бревна болтались уже посреди реки, полностью отдавшись воле своенравного потока. Злокозненные существа расходились до того, что начали запрыгивать на плот, шлепаясь с размаху на драгоценные ларцы. Девушка прогнала склизких тварей прочь.
Берега возвышались все круче. Река свернула еще раз — и еле протиснулась в узкое ущелье меж отвесных скал. Здесь эрт лишился возможности преследовать Имриен у кромки воды и был вынужден лезть на самый верх. Бегущий поток не ждет смертных — резвый плот опередил человека и скрылся из виду. Волны крутили и раскачивали жалкое суденышко, будто осенний лист, попавший в сточную канаву. Девушка легла ничком на мокрые бревна и со всей силой вцепилась в шелковые веревки, что связывали их между собой. У очередного поворота плот снова закружило вихрем, а когда выбросило дальше, Имриен столкнулась с новым испытанием.
Несчастную несло прямо к опасным порогам. Из воды многочисленными ступенями торчали обломки скал, образуя невысокие, но коварные перекаты. Стремительный поток бурлил и кипел белой пеной.
Такой возможности Сианад не предусмотрел. Что теперь будет с грубо сколоченным плотом? Сумеет ли он развернуться среди этих горбатых чудищ, проскочить прочь? Только бы не расшибся, не разлетелся на части при первом же ударе об огромный валун! Пальцы Имриен побелели, до боли врезавшись в паучий шелк.
Течение подхватило плот и бесцеремонно протащило вниз, сквозь первую линию скал с частыми острыми зубцами. При этом он несколько раз повернулся вокруг своей оси и под конец сильно врезался в береговой утес, однако снова отскочил на середину реки.
Путешественница больше не желала сдаваться на милость прихотливых волн. Держась одной рукой, Имриен вытащила корявый деревянный багор — один из тех, что были крепко привязаны к бревнам. Она уже узнала цену этому потоку, поняла, на что он способен. Да, река жестока и непостоянна, но именно ее своенравные течения помогут девушке выбраться на волю. Надо только чувствовать их и направлять движение плота в нужном направлении — здесь оттолкнуться, тут подгрести, удержать равновесие, там выждать секунду — тогда, возможно, удастся избежать самого страшного.
Стиснув зубы от напряжения, Имриен укрощала поток, словно объездчица диких скакунов. Когда волны швыряли ее в воздух, она держалась изо всех сил. То и дело путешественницу окатывал холодный душ с клочьями пены. Сколько раз девушка ошибалась!..