Разумеется, найденыш мог бы и сам догадаться, что от слуг Спачворта и Шипшорна хорошего не жди, но… Как гласит пословица: снявши голову, по волосам не плачут. В общем, когда появилась возможность подслушать, о чем шепчутся эти двое, любопытство возобладало над осторожностью.
— Сегодня ночью. Усторикс подкупил стражу.
— Сколько и какой высоты?
— Два, по четыре сотни каждый. Встречаемся, когда взойдет луна, у Южных ворот номер Четыреста. Охраны не будет, он обещал.
В ночное время внутренние винтовые лестницы ничем не освещались, кроме бледного света звезд и луны, тонкими полосками пробивающегося сквозь узкие прорези в мощных доминитных стенах. Но для того, кто привык прятаться, сливаясь с тенями дверных проемов при первом же намеке на чье-либо приближение, не составило большого труда пробраться на Двадцать Шестой этаж незамеченным.
Ворота номер Четыреста были открыты, решетки предусмотрительно подняты. Сразу за выступом порога пол обрывался, круто уходя вниз, и расстилалось ночное небо. Далеко внизу, сквозь тонкий слой облачков, виднелись загоны для лошадей и фруктовые сады размером не более носового платка на огромном лесном ковре.
На каждом этаже, принадлежащем Эскадрону, имелись проходные помещения, заполненные экипировкой для Всадников Бури, Курьеров и их лошадей и выходящие в широкий коридор, что окружал стены Башни. Пол в коридоре был обычно посыпан соломой, ведь именно здесь конюхи прогуливали лошадей, давая тем остыть после долгих утомительных поездок.
Укрывшись за подъемной шахтой между полок с седлами и сбруей, соглядатай любовался серебряным узором созвездий на черном, как эбеновое дерево, небе и бледным кораблем луны, рассекающим облачные просторы. Где-то внутри сырых потайных ходов Башни грохотал водопровод — по крайней мере так казалось непосвященному.
Висящие кругом поводья, седла, седельные сумки, подпруги, вожжи, удила, уздечки, подхвостники и грудные ремни напоминали настенные украшения, среди которых прятались змеевидные наскальные ящерки, имевшие обыкновение греться в дневное время на внешних стенах Башни. Прохладный воздух освежал ладони подобно нежным прикосновениям лепестков лилии.
В привратную залу вошли трое юношей. Двое из них несли фонарь, скрыв свои лица под надвинутыми капюшонами. Третий, облаченный в богатую, шитую из черного бархата с серебряными галунами, одежду Сына Седьмого Дома, являлся наследником Предводителя Всадников Бури. Юный дворянин носил препоясанный посередине камзол с высоким воротником и дутыми рукавами, сквозь разрезы которых блестела яркая атласная подкладка, а также плащ, оканчивающийся чуть ниже колен на уровне подогнутых ботфортов сапог. От плеча к талии и оттуда до другого плеча униформу Курьера украшала щегольская V-образная вышивка, носящая цвета Дома; эполеты выдавали статус представителя Эскадрона. Пряжка на ремне имела зигзагообразную форму молнии — эмблемы Всадников Бури, которая была вышита на камзоле со стороны сердца, сопровождаемая девизом на каком-то давно мертвом языке: «Арнат Лан Серен». На поясе висели два кинжала в ножнах из черной кожи с серебряным орнаментом. Длинные, цвета лесного ореха волосы молодого господина были гладко зачесаны назад и стянуты в узел черными и серебряными шнурами. Дерзко откинутый назад капюшон был оторочен собольим мехом.
Начищенные сапоги зазвенели по каменному полу, когда наследник приблизился к воротам и бережно развернул принесенный им тяжелый пакет — голубой металлический ларец, под крышкой которого находились два глянцевых слитка, тускло блестевших в свете луны.
Грод Шипшорн, долговязый слуга с выдающейся вперед нижней челюстью, нервно хохотнул.
— Давай, Спачворт, — сказал он своему приятелю. — Ты первый, ты же у нас самый умный.
— Мне безразлично, кто будет первым, — произнес лорд Усторикс и швырнул серебристые бруски за край платформы, прямо в бездну ночи.
Луна продолжала подниматься из-за далеких скал, и звезды незаметно скользили по черному стеклу неба. Соленый ветер доносил с юга плеск волн залива, темных, словно густые чернила. Слышно было, как всхрапывают кони и топают копыта в лугах. Слитки неподвижно зависли в воздухе, на высоте четырехсот футов над землей — точно на уровне платформы.
— Вот это да! Хватит, чтобы подковать целый эскадрон! — наигранно удивился Грод Шипшорн. — Сколько стоит одолжить силдрон такой высоты у охраны — поди, золотой или даже два?
— Тебя это не касается, — отрезал аристократ. — А теперь беритесь-ка за дело, парни.
— Плата вперед, — потребовал Трен Спачворт, крепкий, жилистый малый, ростом на полголовы ниже Шипшорна.
— Один золотой орел каждому, если справитесь. И ничего — если не справитесь, разве что сломанные шеи.
— Как это о-один? — заикнулся Спачворт. — Прежде господин говорил — три!
— Что ж, условия меняются. Один за первую попытку, два за вторую.
— Разве мы договаривались о второй… — начал было Шипшорн, но тут же осекся, растянул губы в ухмылке и сдержанно поклонился.
— Моя жизнь стоит двадцать шиллингов? — усмехнулся он. — Да нет, два соверена! Господину известно, что мы можем проделать этот трюк не раз и не два, а столько, сколько потребуется. Для нас это сущая ерунда! Верно, Спачворт?
Напарник кивнул, хотя уверенности в его глазах не было.
Шипшорн снял плащ, отбросил его в сторону и направился к дальней стене привратной залы, отмеряя шаги. Остановился, внезапно взял разбег и бросился к воротам. Мягкие подошвы позволяли ему двигаться совершенно бесшумно. Когда он приблизился к краю, безымянный свидетель схватил с пола уздечку и сильно сжал ее в руках. Очутившись на платформе, слуга высоко подпрыгнул, точно попав ногами на висящие в воздухе слитки. Слегка откинувшись назад, он пролетел еще немного под силой собственной тяжести. Этот трюк требовал необычайной дерзости и огромного навыка: притормозив, Шипшорн едва не потерял равновесие, а заодно и жизнь, но удержался на ногах.
Его приятель Спачворт нервозно присвистнул сквозь зубы. Усторикс не проронил ни слова.
Осторожно присев на корточки, Шипшорн привязал бруски из силдрона к своим ногам. Затем выпрямился, встал в позу, сохраняя осанку циркового акробата, и ухмыльнулся — на этот раз усмешка коснулась его глаз.
— Вы только посмотрите! — ликовал он, но не слишком громко, чтобы поднявшийся бриз не донес до земли шума, который мог выдать их. — Я хожу по воздуху, как будто я маг!
Подняв ногу, Шипшорн робко сделал шаг, затем — уже почти хвастливо — еще один. Таким образом, слегка покачиваясь в невесомости, смельчак вернулся к воротам и запросто шагнул на каменный пол.
Лорд Усторикс вручил ему золотую монету. В ответ слуга, осознавая, что он успешно сыграл опаснейшее, головокружительное представление, размашисто и весьма неблагодарно поклонился. По лицу Усторикса невозможно было понять, какое впечатление произвел на него цинизм юноши.
Настала очередь Спачворта. Силдроновые слитки вернулись на исходную позицию. Лунный свет упал на бледное лицо юноши, подчеркнув два серых провала вокруг глаз. Молодой человек разбежался, споткнулся, не дойдя до платформы, но все-таки совершил прыжок и, подобно Шипшорну, угодил подошвами прямо на бруски. Обретя равновесие, Спачворт точно так же немного полетел вперед, притормозил и вытащил из кармана веревку, чтобы привязать слитки к ногам. И тут он впервые посмотрел вниз.
Прошла минута.
Молодой лорд сказал вполголоса:
— Долго он будет изображать из себя статую? Это не входило в наш уговор, я начинаю скучать.
И, достав кинжал, стал демонстративно вычищать грязь из-под ногтей.
— Привязывай, Трен! Скорей привяжи их, — торопливо зашептал Шипшорн.
Еще через минуту его приятель шевельнулся — так осторожно, как будто был сделан из стекла, и так медленно, словно тьма вокруг была вязкой, тягучей смолой. Он пошевелился еще раз — и сорвался вниз.
Невидимый наблюдатель вздрогнул, задохнувшись от ужаса. Один из хомутов, потревоженный этим движением, с шумом упал на пол. Но аристократ и слуга ничего не заметили.