Имриен пила холодный вольный ветер жадными глотками, радуясь ему, словно другу, после сырых и мрачных подземелий. Обносившийся капюшон был откинут назад, и длинные, как у эрта, локоны свободно струились по спине мелкими завитушками цвета золотого морского песка. Нужно будет покрыть их платком перед тем, как ехать в Каэрмелор, подумала девушка и тяжко вздохнула: Королевский Город — как же он близко. А до Байт Даун Рори и вовсе рукой подать. Конечно, если Одноглазка оправдает безумные надежды и вернет Имриен человеческий облик, тогда хотя бы одно из желаний девушки сбудется. Вот только теперь все мечты поблекли в сиянии новой звезды, чьи лучи выжгли тоскующее сердце неутолимой жаждой, и все колдовские чары были бы здесь бессильны.
К колодцу легким шагом приближался тот, кто на веки одарил Имриен ее незаживающей раной. Чистый, безупречно ясный голос напевал окончание знакомой песенки:
Это голос, взлетающий к куполу неба,
— Это песня сплела быль и чудную небыль.
Остановит тебя этот дивный мотив
И заставит сквозь лес на огонь он брести.
Пение в лесу, да! Пение в лесу!
Котел закипает, похлебка дымит,
Улыбка у всех на лицах горит.
Еда на тарелках и в кубках вино.
Садимся за стол мы — пора уж давно!
Празднуйте все, да! Празднуйте все!
Глаза девушки вспыхнули неведомым доселе дерзким восторгом, когда мужчина с ястребом на плече грациозно присел рядом с ней. Его рукав коснулся запястья Имриен — о звезды! Да этот коварный колодец без дна — девушка падает в него и не может приземлиться… А может, она по-прежнему сидит на краю? Какая, в сущности, разница!
Торн, похоже, ничего не заметил.
— Близится конец нашего странствия. Мы могли бы воспользоваться любезностью хозяев и подождать подводу, но мне не по душе терять еще три дня. Пожалуй, я уйду завтра на заре.
«Я тоже», — поспешила добавить Имриен.
— Что за дело ведет тебя в Каэрмелор?
Девушка смутилась. Как обмануть эти темные смеющиеся глаза? Но ведь она дала слово! Как тяжело и горько держать обещания! «Я ищу деревню здесь неподалеку. Ее название — Байт Даун…»
— Байт Даун Рори? — подсказал дайнаннец. — Ясно. Значит, наши пути разойдутся у Королевского Перекрестка, там, где Бронзовая дорога пересечет Каэрмелорскую и уведет тебя прямо к цели.
Торн снял с шеи цепочку с золотым медальоном чуть больше ногтя. Тончайшие узоры из цветов и листьев превосходили совершенством все, что Имриен видела до сих пор.
«Что там внутри?» — спросила она.
Губы дайнаннца тронула улыбка.
— Всего лишь это.
Крышка медальона звонко щелкнула и открылась. Внутри лежала щепотка пыли. Торн посмотрел на нее долгим отсутствующим взглядом, предавшись далеким воспоминаниям.
С виду обыкновенный сухой суглинок — отчего же у девушки внезапно перехватило дыхание? Никогда ничего она не желала так страстно, как прикоснуться к этим пылинкам. Имриен протянула дрожащую руку, но опоздала. Когда Торн дунул и мельчайшие частички развеялись над садом, наполняя воздух радужным сиянием, девушке послышался мириад шелестящих вздохов.
Ястреб сорвался с плеча хозяина и устремился ввысь.
— В этом году Дженет удивится обильному урожаю, — с нежностью произнес Торн. — И не только в этом.
Дайнаннец захлопнул крышку медальона и убрал его за пазуху.
Петушок, взлетевший на ограду, конфузливо брякнулся наземь на глазах у своего гарема.
Что-то произошло с Имриен. Она чувствовала себя так, словно утратила самое дорогое в жизни.
Торн серьезно взглянул на нее и сказал на языке знаков:
«День такой солнечный. Погуляешь со мной по фруктовому саду?»
Горечь потери оставила девушку. Имриен не шагала, а парила над дорожкой, не чуя под собой ног. Девушка и дайнаннец миновали старенькую каменную маслодельню, наполовину вкопанную в землю, чтобы молоко не скисало, коровник, гудящие ульи и вышли через калитку в низеньком заборе из ивовых прутьев в маленький фруктовый садик. Полуобнаженные ветви яблонь и айвы сохранили совсем немного подгнивших плодов, еще не успевших опасть в высокую траву цвета ржаного хлеба, над которой колыхались тонкие сверкающие колоски. Слива уже ожидала прихода зимы, сбросив последний покров с темных веток. Зато в конце сада тянулся ряд столетних камедных деревьев, чья вечная зелень приятно радовала глаз в эти дни увядающей осени.
Торн вздохнул полной грудью, тряхнул смоляными волосами и вновь запел. Его чудный голос согревал душу и кружил голову словно крепкое приправленное вино.
Осень — роскошная зрелая дама,
Росы ее, как алмазы горят.
Ив позолота и кленов багрянец
— Осени спелой дивный наряд.
Лето — девчушка, рыжие косы;
Жаркое время, пора сенокоса,
Губы в малине, а вечер так долог…
Лето — беспечнейшая из девчонок!
Кто ты, Весна? Первый дождик на листьях,
Желтое платье на вербе пушистой.
Трель соловья долетела из леса…
Ты — кроткий ягненок, ты — чудо-принцесса!
Леди Зима — это мудрость седая,
Белою мантией всех укрывает.
Сядь отогреться зимой у костра
— Вот твой покой!
Эта Леди мудра.
— Ты — воплощение весны, не правда ли, Златовласка? — спросил он, кончив песню.
Имриен склонила уродливое лицо, так что ливень солнечных локонов совсем скрыл его, и лукаво ответила вопросом на вопрос:
«Ты полагаешь, золото цвет весны? Зима седа, а лето каштаново. Осень, я думаю, должна быть рыжей, даже красной, как вино. А что же ты за время?»
Не удержалась-таки, поддела красавца. Ведь ясно же было, зачем собирает он повсюду корни ириса, которые, как известно, дают стойкую черную краску. Выходит, и дайнаннцы неравнодушны к веяниям городской моды?
В ответ на насмешку Торн лишь расхохотался. Старая яблоня, под которой они стояли, была похожа на многорукую нищенку; ветер шелестел сухими листьями, и солнечные зайчики плясали на покрытой лишайниками коре.
— Каждое время года прекрасно по-особому, — задумчиво произнес Торн, не сводя глаз с дерева. — В каждом своя поэзия, музыка, краски. Можно вечно воспевать это четырехкратное обновление природы. Кто любит и понимает ее, никогда не будет голодать ни душой, ни телом в щедрых землях Эриса.
«Не все же владеют умением дайнаннцев искать пищу. Есть путники, что погибают от голода».
— Ты, видно, много натерпелась в жизни, Златовласка? Позволь дать тебе один совет. Когда нет совсем ничего, помни о Хлебе Светлых, Кормильце Странников — как его только не называют. Слышала?.. Нет? Говорят, это выдумка бардов, однако он существует. Хлеб Светлых очень сложно увидеть. Как в плутанных землях: выход все время перед глазами, но чары отводят взгляд.
«Как же разрушить их?»
— Легендарный плод любит только определенные деревья: ольху, яблоню, лещину, дуб, вяз, падуб, ветлу, березу, бузину. Особенно когда мхи и лишайники так и льнут к стволу. Дождись первых или последних лучей солнца — главное, чтобы ветер не дул с востока, — встань у такого дерева и скоси взгляд влево. Тут нужна доля везения, но если все сойдется, краем глаза ты увидишь новые ветки, покрытые листвой, и шариками плавно мерцающего света. Протяни руку и ешь! Силы от них заметно прибавляется. Хлеб Светлых растет круглый год, только не пытайся искать его ночью: луна и звезды непременно отравят сок.
«Благодарю. Если бы все это знали!»
Долгие годы росли в саду камедные деревья, сплетая ветви прихотливыми арками, и в конце концов образовали уютную живую беседку, окруженную сплошной стеной из побегов. К толстой ветке были привязаны старые веревочные качели.