– Горислав, как так-то! – вскинула она руки. – Нельзя, нельзя любимый! Грешное это дело! Бог тебя не простит!
– Простит или не простит, мне все равно. Обещана была твоими родителями ты мне, а если не хотят исполнять обещание. Сведу твоего будущего мужа со свету! – громко и твердо выразил свое намерение он. – Я давно на обучение у него, но еще не все знаю. До Покрова я наберу больше сил и сделаю что задумал.
– Не смей, Горислав! Грех большой на нас возложишь. Может быть, купец передумает. Зачем ему девка из крестьян, найдут его сыну позднее невесту из дочерей других купцов, – говорила она, вцепившись в его рубаху на груди и, с силой сжимала ее. – Не смей любимый, не смей, – прошептала Бажена ему в грудь. – Мы справимся, найдем выход.
Горислав обнял ее. Он уже решил, что будет делать. Другого выхода больше нет. В невесту Бажену хотели все, и сын купца не захочет другую, только ее.
Ее красота была проклятьем для него и благословением для ее семьи. С помощью дочки семья получит поддержку и помощь нового зятя.
Тогда купец с сыном остался лишь на два дня в их семье и давно уехал. Обещал, что он и сын его будут приезжать к ним в гости до свадьбы.
Проходили дни. Горислав куда-то все время исчезал, и она не видела его очень давно. Он всем говорил, что ходит на охоту, но ни разу не принес дичи и из-за этого над ним все посмеивались. Бажена знала, что он не дичь пошел ловить, а грех на себя большой хочет взять, и от этого ей становилось худо.
Отец больше и словом не обмолвился о предстоящей свадьбе.
Иногда когда становилось совсем плохо на душе, она тихо плакала ночью, лежа на лавке повернувшись к стенке, и вытирала слезы рукавом.
Скоро снова приехал купец со своим сыном. Привезли они подарки всем и Бажене тоже.
Девятко из своих рук вручил ей шубу из овчины. Старая шубка, которая была у Бажены, давно уже прохудилась, и приходилось поверх нее одевать кафтан. В сентябре того года рано выпал снег и было холодно и новая шуба была как раз кстати.
Беря ее из рук Девятко, Бажена мельком взглянула в его лицо, а он ей улыбнулся.
Девятко был не так плох внешне, как ей показалось сначала. Светловолос, зеленоглаз, высок и широкоплеч, словом – богатырь.
Сложившись, судьба иначе, она могла бы себе позволить выйти замуж за Девятко, но у нее уже был Горислав.
Взяв шубу в руки, она посмотрела на нее и положила рядом на лавку с купцом.
Подарки еще не закончились, из мешка купец достал зимнюю шапку из меха, бусы из жемчуга и серьги из янтаря. Все это он передал в руки сыну, а уже тот вручил подарки Бажене.
Ей было стыдно принимать все эти вещи, потому что она понимала, что не заслуживает их. Бажена не хотела этой свадьбы, потому что она была нужна только ее семье, но не ей.
– Спасибо вам большое государь светлейший Радомир за ваши подарки, – поклонившись, сказала Бажена купцу.
– Да будет тебе, – махнул рукой Радомир. – Ты все-таки наша невестка. Теперь это входит в нашу обязанность, что бы ты ни в чем не нуждалась. А если тебе что-то понадобиться, то обязательно обращайся. Ты теперь мне стала дочкой. Осталось у меня всего три сына, а дочерей никогда не было. Мне всегда хотелось, чтобы была хоть одна дочь. Тут и младшие подрастут, и у них появятся милые сердцу, тогда я буду счастлив.
Бажена опустила глаза. Оставалось принять то, что совсем скоро она станет женой.
От этого у нее защемило в груди, а в горле встал ком. Ей хотелось на свежий воздух, а в доме как назло сильно была протоплена печь. Ком в горле мешал говорить, но все же она спросила:
– Батюшка, меня Лада просила помочь ей шесть прядать сегодня. Можно получить твоего разрешения сходить к ней.
– Дочь моя. Нельзя покидать гостей, раз они вот с дороги.
Тут отца прервал Радомир.
– Ну, будет тебе Богдан. Пусть девица идет, а с ней Девятко. Узнают друг друга лучше голубки, и нам же это будет в пользу. Да и шубкой новой, пусть дочь похвастается. Молодость она такая.
Радомир подозвал жестом невестку, взял шубу с лавки и одел на ее плечи.
Они шли вдвоем в конец деревни по белой глади, и снег скрипел под их ногами. Лицо ее было опущено. Бажена не знала, как выкрутиться, потому что на самом деле Лада не просила ее не о чем.
Девятко заметил, что с ней что-то не так.
– Свет моих очей, ты что-то печальна. Тебе подарки мои не понравились?
– Все ваши дары мне по нраву. Волнуюсь перед свадьбою я, – соврала она.
– Да это дело пустяковое, нечему здесь печалится, – говорил Девятко, при этом смотря куда-то вдаль. – Или я тебе не нравлюсь? – он остановил ее рукой.
Она промолчала, не поднимая глаз на него, потому что это было правдой.