Коридорчик был небольшим и оканчивался уже знакомой дверью.
Девушки вошли в комнату, разулись и с удовольствием ступили босыми ногами на длинноворсный ковёр. Марта прямиком направилась в ванную — дверь всё так же была приоткрыта, как её и оставила женщина, которая приходила с Серафимовичем. Ванная была отделана плиткой шоколадного и молочного цветов. Душевая кабина, ванна, унитаз, раковина умывальника — всё было изящным и стильным. Раковина умывальника стояла на столике, словно её подставили под кран с холодной и горячей водой. Кабина душевой огорожена прозрачным стеклом, под ногами резиновый коврик. К ванне можно было подойти с любой стороны, по узким сторонам стояли полочки для моющих принадлежностей. Унитаз напоминал шкатулку…
И нигде не было зеркал. В комнате, кстати, тоже.
— Ты будешь ванну принимать или ограничишься душем? — крикнула Марта Полине.
— Наверное, душ. В ванне я усну, — ответила Полина, заглядывая в двери. Она уже успела снять ненавистное платье и теперь стояла в бюстгальтере и плавках.
— Ну тогда после меня, — сказала Марта, тоже снимая платье.
Кровати были в меру мягкими. И хотя девушки очень устали, они долго ворочались и никак не могли уснуть.
— Не спится? — спросила Полина из-под небесно-голубого полога.
— Да у меня только сейчас вопросы появились, которые надо было бы задать Анжелике, — посетовала Марта из-за золотистого полога.
— Завтра спросишь, — зевая сказала Полина.
— Завтра забуду, — ответила Марта.
— Запиши…
— На чём?
— Может, в письменном столе есть ручка и блокнот или тетрадь…
— Вставать неохота…
— Мне тоже, — Полина поворочалась, укладываясь поудобнее. — Как-то тут всё слишком красиво…
— Ага. Интересно, кто финансирует это учебное заведение? — Марта взбила подушку.
— Может, Анжелика знает? — предположила Полина.
— Думаешь?
— А почему нет? — снова предположила Полина и добавила: — Хотя, кто его знает?
— Серафимович…
— Что?
— Серафимович знает…
— Серафимович-то точно знает. — Полина помолчала немного, а потом спросила: — Март, как ты думаешь, а Серафимович ведьма?
— Ведьм, — ответила Марта.
— Ведьмак?
— Слишком много чести! Просто ведьм.
— Ну да, ну да, — сказала Марта, копируя интонацию Анжелики, и девушки засмеялись.
Смех был ленивый и полусонный. Он даже не вышел за пределы пространства между кроватями. Но опутал ночники, они притухли и погрузили комнату в темноту.
По комнате поплыл едва уловимый аромат роз. Он тёк от двери по ковру, заполнял пространства под столом и под кроватями, поднимался, затекал под пологи, забирался под одеяла…
— Сплю на новом месте, приснись жених невесте, — прошептала Полина засыпая.
— А я не хочу жениха. Я хочу выбраться отсюда побыстрее.
— Тут красиво.
— Красиво. Но меня не спросили, хочу ли я быть тут, — сказала Марта и закрыла глаза.
— И меня не спросили, — согласилась Полина, поворачиваясь на другой бок и выравнивая дыхание.
Едва девушки уснули, как в комнате словно бы из ниоткуда появился Серафимович — только что его не было, и вот он тут. Декан факультета привычным движением подкрутил усы и сказал едва слышно:
— Эх, поле в марте, поле в марте!..
Он подошёл ближе и остановился между кроватями. Посмотрел сначала на одну девушку, потом на другую.
— Вы даже не представляете, что вас ждёт! — сказал он и добавил, ехидно усмехнувшись: — Ведьм, значит? Что ж, вы сами напросились!
Серафимович повернулся к Марте и щёлкнул большим и средним пальцами. Под пологом сгустилась тьма, дыхание Марты стало прерывистым, ресницы её задрожали, на лице появилась тень страдания.
Потом Серафимович повернулся к Полине, посмотрел на неё, усмехнулся и тоже щёлкнул пальцами в её направлении. На щеках Полины заиграл румянец, рот приоткрылся и раздался тихий сладостный стон.
— Вот так-то, дорогие мои! — сказал Серафимович, глянул на наручные часы и исчез, будто его и не было.
Глава 4
Разбудила Марту Полина. Она громко возмущалась:
— Как так?! Такие деньжищи угрохали на всю эту обстановку и не смогли купить хоть маленькое зеркальце!
Полина бегала из ванной в спальню и обратно.
— Что случилось? — спросила Марта.
— Что случилось, что случилось?! — подскочила к ней Полина. — Сегодня первый день занятий, а я даже посмотреть на себя не могу… Боже, что с тобой?