Произведения, написанные Шарлоттой в этот период, очень интересны для изучения ее творчества. Она то и дело скатывается в мелодраму; практически безупречное умение строить повествование, заметное уже в самых ранних вещах, временами ей изменяет, язык становится путаным и тяжелым. В «Моей Ангрии и ангрийцах» и «Текущих событиях» есть прелестные эпизоды (одна пародия на Брэнуэлла, выведенного под видом поэта-живописца-революционера-фабриканта Патрика Бенджамина Уиггинса, в самых нелестных выражениях рассказывающего Чарлзу о своих сестрах Шарлотте, Эмили и Энн, искупает все недостатки книги), однако в целом они рыхлые, а монологам героинь отведено непропорционально много места. В последних юношеских романах Шарлотты – от «Мины Лори» до «Каролины Вернон» – этих недостатков нет, видно, что все это время она училась. Мы надеемся, что эти неровные, уже не детские, но еще и не зрелые произведения тронут читателя, позволят ему краешком глаза заглянуть в странную душу девушки, которой предстояло написать одну из самых прославленных книг в истории мировой литературы.
Я даю вам сырой материал – слова и предоставляю вашему мастерству переработать его в готовый продукт – смысл.
ОТПЕЧАТАНО И ВЫПУЩЕНО В СВЕТ ДЖОНОМ ДРЕВОМ ИЗДАТЕЛЕМ И КНИГОПРОДАВЦЕМ
БИБЛИО-СТРИТ
ВИТРОПОЛЬ
Можно приобрести также оптом по пенни за экземпляр на книжном складе Томаса Скряггса, под открытым небом, на Кумасси-сквер в закоулке рядом с «Головой негра».
Шарлотта Бронте
21 июня 1834 [2]
От автора
Герцогу Заморне не следовало выгонять меня из Уэллсли-Хауса[3], поскольку все нижеследующее написано ему в отместку. Он что, думает, я буду покорно сносить разлуку с невесткой[4], дамой, которую люблю и почитаю более кого-либо в Витрополе? Думает, я молча проглочу, что она, по его повелению, отворачивается от меня при случайных встречах в общественных местах, а когда я прошу дозволения подсесть к ней в карету, отказывает мне с ласковым сожалением, улыбаясь и качая головой, и (что самое оскорбительное) приказывает меня увести, если я слезами и криками выражаю негодование посреди улицы? Другими словами, неужто он думает, что я тихонько залягу в углу, как побитый спаниель?
Если таковы его мысли, пусть прозреет. Эта книга – месть, и она ему не понравится. В ней я затрагиваю тайные струны его души. Возможно, сторонний наблюдатель и сочтет, что книга ему льстит – по крайней мере часть рассказа идет от имени его жены, – но для самого Заморны она будет невыносима. Некоторые пассажи, содержащие горькую правду, заставят его скрежетать зубами от нестерпимой муки. Я не волен указывать, какие именно, но он-то их обнаружит и поймет, что хотя бы один человек в Витрополе насквозь видит все глубины, подлинные и мнимые, его двуличной, лицемерной, замкнутой, темной, полубезумной натуры.
Холопы Ангрии! Свободные люди Витрополя! Я говорю вам, что ваш идол и тиран – умалишенный. Да, все его существо пронизано ядом душевной болезни, родившейся вместе с ним. Временами он действует под влиянием порывов, которым не может противостоять, демонстрирует странную переменчивость, свойственную помешанным, очертя голову устремляется по темным тропкам, прочь от торной дороги здравого смысла и обычая, порою ведет себя как буйный, неуправляемый безумец.
Все это скорее выводится из моей книги, чем говорится в ней напрямую. Читатели не найдут в ней длинных описаний его возмутительных странностей и должны будут делать собственные выводы из намеков, вплетенных в ткань повествования. Посему вот вам моя просьба: дойдя по последней страницы, закройте книгу, выбросьте из головы все фантастические обстоятельства, оставьте лишь те, реалистичность которых самоочевидна, и скажите, вменяем герцог Заморна или нет? Предоставляю вам самим решить этот вопрос. На сем, поблагодарив общественность за прошлую благосклонность и выразив надежду на столь же теплый прием в будущем, остаюсь читающей публики покорный слуга.
Глава 1
Юный маркиз Альмейда[5] умер. Это известно всем. Два трона остались без наследника. Ангрия и Веллингтония[6] ждут, кого нынешний государь объявит своим преемником.
Неумолимая смерть! Все те, кого царственный Заморна поставил сторожить своего первенца, зеницу своего ока, надежду двух королевств, не остановили безжалостного лезвия, что без разбора косит старых, молодых и едва вступивших в земное бытие.
Не помогли усилия светил медицинской науки, раболепное внимание сотен слуг, материнские заботы Мины Лори[7], некогда спасшей отца, но не сумевшей выходить сына, храмовая тишина уединенной сельской усадьбы, целительный воздух древних лесов и благоуханных лощин, средь которых она стоит. Не помогло и отчаянное желание, до последней минуты наполнявшее душу Заморны: желание, чтобы тот, кого он любил с безграничной, не подвластной словам силой как последнюю память об умершей, жил и сохранял в себе ее образ. Он угас рано, не успев узнать, что такое мир, над просторами которого так светло занималась его заря.
Герцог отослал Юлия в деревню, дабы отцовская тревога, растравляемая хрупким видом этого нежного ростка, не приносила дитяти больше вреда, чем пользы. Знаю, с тех пор как могильная земля сомкнулась над Марианной, герцога преследовал страх, что семя материнской болезни передалось сыну. Он не мог смотреть на алые щечки и блестящие глаза младенца, на белую кожу, сквозь которую просвечивали тонкие голубые жилки. Я часто слышал, как он со стоном проклинал красоту, вызывающую у него нестерпимо-горькие воспоминания, как, подержав на руках миниатюрную копию себя, на краткий миг вспыхивал счастьем и тут же со вздохом, от которого разрывалось сердце, укладывал младенца обратно в колыбель. «Чего бы я не отдал, – шептал он в такие минуты, – чтобы в моем сыне было меньше хрупкой миловидности. О, теперь я ненавижу, всей душой ненавижу всякую красоту, что слишком эфемерна для человека, всякую тень румянца на щеках, всякую лучистость глаз, в которой слишком много небесного, слишком мало земного. Даже голос, пронзающий сердце внезапным трепетом, меня уже не успокаивает, а мучит».
Когда из Грассмира пришло известие, что ядовитый анчар недуга пустил свои неистребимые ростки, герцог воскликнул (я был тогда в комнате, разумеется, невидимо для него):
– Я знал, что так будет! Я почти рад, что неопределенность позади. Больше незачем обольщаться надеждой – будущее открыто и ясно. Он протянет несколько месяцев, может быть, меньше. Да, Флоренс умирала всего восемь недель. Хотел бы я, чтобы все было уже позади – болезнь, смерть, похороны! Тогда я буду если не счастлив, то хотя бы спокоен, а до тех пор…
1
Лорд Чарлз Уэлсли, младший сын герцога Веллингтона; несмотря на свой нежный возраст, он прославленный литератор, автор нескольких десятков книг.
3
Артур Август Адриан Уэлсли, герцог Заморна, король Ангрии, сын герцога Веллингтона, передал своего малолетнего брата лорда Чарлза под опеку Уилсона Торнтона, поскольку не мог больше выносить его постоянных подслушиваний и подглядываний.
4
Мария Генриетта Перси, вторая жена герцога Заморны, дочь графа Нортенгерленда от брака с покойной Марией Генриеттой Уортон.
5
Артур Юлий Уэлсли, лорд Альмейда, сын герцога Заморны от первой жены, Флоренс Марианны Хьюм, умершей от чахотки после того, как муж ее разлюбил.
6
Ангрия – недавно созданное королевство Заморны; Веллингтония – королевство его отца, герцога Веллингтона.
7
Горничная матери Заморны, затем – его жены Марианны, воспитательница его детей, его преданная возлюбленная на протяжении всей жизни. О том, как Мина спасла жизнь Заморны (тогда еще маркиза Доуро), рассказывается в повести Шарлотты «Кое-что об Артуре».