– Нам, пожалуй, пора, – сказал Дункан. – До Гленрана путь неблизкий.
– Не нужно тебе в Гленран, – прошептала Элспет. – Возвращайся в Эдинбург, в Далси, куда угодно, только не в Гленран.
Его губы дрогнули в полуулыбке.
– Кукушечка… Снова завела свою песню? Когда ты ее сменишь?
– Никогда, – ответила Элспет и отвернулась.
* * *
Несколько дней спустя Элспет, как и обещала, привела к Беток Дункана и Магнуса. Копыто Лазайра зажило, по словам Беток, уже на следующий день. Дункан был от души благодарен знахарке, но, сколько ни настаивал, ни о каком вознаграждении она и слышать не хотела. Элспет следила за его попытками с улыбкой, зная, что Беток никогда не согласится принять деньги за лечение.
– Пойдем-ка, Дункан Макрей, – сказала после обеда Беток. – Я приготовила для тебя подарок.
Бросив на Элспет быстрый взгляд, Дункан прошел вслед за Беток во вторую комнатку, отделенную от главной ширмой из тростника.
Элспет повернулась к Магнусу. Покачивая на коленях дочурку, тот с удивлением заметил:
– Похоже, законник понравился Беток.
– Даже очень, – кивнула девушка. Поднявшись, Элспет пересекла комнату и заглянула за ширму. Магнус с малышкой на руках остановился у нее за спиной – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беток показывает Дункану еще незаконченное полотно на своем станке.
Полуденное солнце заглядывало в окошко, заливая крохотную комнатку ярким светом. В тесном пространстве едва помещались шкафчик, табурет и ткацкий станок Беток с растянутым на деревянной раме шерстяным полотном в темно-зеленую, синюю и красную клетку.
Дункан потрогал туго натянутую ткань.
– Так вот, значит, откуда Фрейзеры получают свои знаменитые накидки, – сказал он.
Беток с гордостью кивнула.
– Беток известна в округе своим мастерством, – подала голос Элспет. – Ее накидки носят все Фрейзеры, и ткани еще остается так много, что мы продаем ее в Инвернессе.
– Ну-ну, – отмахнулась от похвалы Беток. – Делаю сколько могу и отдаю Хью. А уж он продает один – два раза в году и всегда привозит мне хорошее мыло, соль, вино.
– Хью следит, чтобы у Беток было все, что ей нужно, – подтвердил Магнус. – Лечебные травы и растения – из Англии или Фландрии, крепкая кожаная обувь, посуда. Это скромная плата за ее прекрасные ткани.
– Он мне и деньги предлагает. Только что мне делать с золотом и серебром?
– На городских рынках вы могли бы продавать дороже, – сказал Дункан, щупая мягкое, плотное полотно. – Шотландская шерсть сейчас в большой цене.
Беток рассмеялась:
– Я ткачиха, Дункан Макрей. Я просто люблю ткать и не ищу выгоды. Хью Фрейзер и так дает мне все, что нужно.
Дункан кивнул. Элспет по его лицу видела, с каким уважением отнесся он к словам Беток. Да, он добр и честен, королевский адвокат… Беток была права. Пусть он много лет прожил вдали от гор Шотландии, стал горожанином, но корысти и алчности, как в Роберте, в нем нет.
Беток вскинула голову, глядя в лицо Дункану.
– Ты красив, Дункан Макрей, – сказала она. – И похож на моего мужа… такой же черноволосый и синеглазый. – Она улыбнулась. – Только вот хорошей накидки у тебя нет. Хочу подарить тебе красивое шотландское полотно, только обещай, что будешь его носить.
– Дункан родился и вырос в наших горах, – сказала Элспет. – Значит, когда-то он носил и накидки.
Дункан стрельнул в нее взглядом.
– Носил, – согласился он. – Только в городе в них неудобно.
– Неужели удобнее день-деньской ходить в штанах и никогда не давать свободы телу? И не лучше ли наши сине-зеленые узоры этого твоего цвета смерти? – Беток распахнула дверцы шкафа, выбрала из стопки сложенных накидок самую яркую – с квадратами синего, красного, желтого, коричневого цвета на густо-зеленом фоне.
– Если носишь цвета земли, то она тебя защищает, – объяснила Беток, разворачивая ткань.
Дункан не шелохнулся, пока она оборачивала вокруг него кусок шотландки, забросив свободный конец через плечо.
– Я не могу принять такой дорогой подарок, – сказал он наконец. – Позвольте мне заплатить.
– Ни за что! – воскликнула Беток. – Если откажешься – удачи тебе не видать. – Она взглянула на него в упор. – А тебе, Дункан Макрей, удача не помешает.
Он невесело усмехнулся.
– Это точно… Замечательная работа, – добавил Дункан, поворачиваясь к свету, чтобы рассмотреть узор. – С детства не видел таких красивых накидок. Мягкая, теплая… Спасибо. Я ваш должник, Беток, – и за накидку, и за исцеление Лазайра и мое собственное. – Он потер переносицу, где теперь не было и следа от ушиба.
От уголков зеленых глаз Беток разбежались морщинки.
– На здоровье, Дункан Макрей. Денег с тебя я не возьму. Настанет день, и ты сможешь отблагодарить меня, потому что я попрошу тебя о помощи.
Дункан удивленно вскинул брови, но промолчал. Только кивнул в ответ.
От зловещих слов Беток сердце Элспет стиснула ледяная рука страха. «Ему нужно уехать, – твердила про себя девушка. – Уехать, чтобы спастись. Прошу тебя, Господи, – мысленно взмолилась она, – пусть получит подписи и уезжает!»
– Здорово, – отметил Магнус. – Настоящий горец!
Элспет вскинула глаза на улыбающегося Дункана. Он расправил плечи, опустил ладони на бедра – и столичный законник исчез, а на его месте и впрямь появился истинный горец, необузданный и отважный. Глаза вспыхнули синими льдинками, а сам он, казалось, дышал силой и гордостью.
Затаив дыхание, Элспет смотрела на него… и понимала, что любит этого человека. Любит и не может больше сопротивляться этому чувству.
– Мы скоро отправляемся на охоту, – подал от двери голос Магнус. – Пойдешь с нами, Макрей?
– Конечно.
– А на кого охота, на Макдональдов? – неожиданно резко выпалила Элспет.
Дункан со смехом покачал головой.
– Всего лишь на оленя, малышка, – сказал он. – Довольно уже вам охотиться на Макдональдов.
ГЛАВА 11
Кеннет чертыхнулся, отпустил тетиву лука и в возмущении уставился на Элспет. Та совершенно некстати чихнула, и едва слышный звук спугнул стадо оленей, которых охотники преследовали все утро.
– Извини, – виновато пробормотала девушка. Она лежала, как и Кеннет, Магнус и Дункан, на животе, распластавшись в высоком, влажном вереске. С этого наблюдательного пункта на вершине холма отлично просматривались окрестности, и сейчас на глазах у охотников стадо оленей скрылось в густой березовой роще. Элспет со вздохом приподнялась, села и… снова чихнула, вдохнув пряный аромат вереска.
– Элспет… – грозно начал было Кеннет.
– Ну ладно тебе, малышка же не виновата, – вступился Дункан. Он встал с сырой земли, потянулся, раскинув руки. – Найдем мы оленей, не беспокойся. Уж сколько лежим тут ничком; все устали, промокли и проголодались.
– Еще как проголодались, – буркнула Элспет.
– Нужно было оставить тебя дома, – ворчливо заявил Кеннет, с трудом выпрямляя затекшие ноги. Его обиженная мина не удивила Элспет. Охота на оленей была любимым занятием Кеннета, и он постоянно упрекал сестру в неумении выжидать, а пуще того – в нежелании убивать добычу. Но все же частенько приглашал ее на охоту, зная, что без дара Элспет отыскать оленей будет куда сложнее.
Девушка чувствовала присутствие животных. В отличие от угрюмого, почти гнетущего ощущения близкого стада быков олени казались ей дуновением ветерка – свежего, легкого, мимолетного. Ей нравилась гордая стать этих красивых созданий, их окрас цвета матери-земли, их бесшумная грация.
Кеннет был прав – она действительно не любила смотреть, как гибнут олени, но на охоту сегодня пошла. Отлично понимая, почему она это сделала… Искоса взглянув на Дункана, девушка поднялась и отряхнула накидку от налипших веточек вереска.
С самого рассвета четверо охотников преследовали стадо оленей, то настигая их в долинах, то вновь упуская, как и сейчас, в непроглядной зелени рощ. И братья ее, и Дункан вооружились луками, захватив из замка колчаны, полные длинных тисовых стрел. Не раз и не два за это утро они останавливались, выжидая и осматриваясь; охота на оленя требовала терпения, многочасовых засад, проводимых в настороженном молчании. Куда приятнее, думала Элспет, просто бродить по холмам, любуясь свободолюбивыми животными, чем преследовать их и, улучив момент, убить.