– Вот сам и становись барином или козлом отпущения, коль такой мудрый,– возразила Бабей.– Я не хочу последовать за Стужиной, Рябко и Тяглым в сырую землю. Может все же Ласка права и лучше изменить название фирмы, иначе Ника всех за собой в могилу утащит. Я не суеверная, но порой становится жутко, не по себе…
В этот момент на сцене, что-то зашумело: толи сквозняк, толи чье-то неведомое дыхание задуло свечи, горевшие у портретов погибших. С оплавившихся свеч потянулись сизые струи дыма. В зале все оцепенели.
– Господи, прости, что скажешь,– прошептала испуганно Бабей, перекрестилась и продолжила.– Прости меня, Ника Сергеевна, я не хотела потревожить твой вечный покой… Пусть остается прежнее название, никаких «Фламинго» и прочее. Боюсь, что Стужина нашей измены не простит. От греха подальше…
Вениамин решил снять напряжение, охватившее людей.
–Пойди-ка, дочка, зажги свечи, у тебя легкая рука,– обратился он к секретарю-референту, которая в роли секретаря вела протокол собрания и подал ей зажигалку.– Наверное, где-то сквозняк вот и погасли.
– Нет, Вениамин Яковлевич, я не могу,– обернулась Наташа и он увидел ее побледневшее лицо.– Пусть это сделает кто-нибудь другой. Она на меня смотрит, я это чувствую всем телом, жуть пробирает… Мне кажется, что упрекает в том, что я осталась живой…
Нервная дрожь пробежала по девичьему телу. Ласка затрепетала, словно тонкая осинка на холодном ветру. Опустила голову, уткнувшись глазами в листы белой бумаги с бисером записей.
–Тогда я сам,– отважился Крот. Поднялся из-за стола и прошел в глубину сцены, ощущая спиной устремленные в него сотни глаз. Щелкнул зажигалкой и дрожащей рукой зажег свечу сначала у портрета Стужиной, затем Рябко и Тяглого. Но дрожь в его пальцах не ускользнула от внимания акционеров. Подбодрившись, сохраняя осанку, возвратился на свое место и продолжил собрание.
– О покойниках плохо не говорят, но Рэм был хроническим скупердяем, за копейку мог удавиться. У него среди зимы снега не выпросишь. Держал нас на голодном пайке, – сурово изрек Хребец.
– Да, Тяглый щедростью не отличался, – подтвердил Крот и поторопил. – Панкрат Лукич, ближе к делу, не тяни кота за хвост, соблюдай регламент. Что ты предлагаешь?
– Я проголосую за Лещука лишь в том случае, если он меня назначит вице-президентом, и всем сотрудникам повысит оклады и премиальные, а акционерам – проценты по дивидендам, – заявил Хребец..
–Губа не дура, себе на уме, а простаком, шутом гороховым прикидывается, – с неприязнью произнес Серафим Дробицкий, первый претендент на должность заместителя. – Я расцениваю это условие, как торг и шантаж, которые недопустимы в нашем коллективе. Хочу напомнить, что время, когда кухарки, свинарки и извозчики управляли страной, безвозвратно ушло. Панкрат часто пьян в драбодан, позорит, подрывает имидж нашей фирмы, тем самым создает ей антирекламу. С этим мириться дальше нельзя. В руководстве нашей фирмы для сохранения ее доброй репутации должны быть профессионалы, подобные Стужиной и Тяглому, а не демагоги и болтуны, которые за воротник закладывают, глаза заливают и не просыхают.
Оратор сорвал аплодисменты и ласкающий слух призыв:
– Серафима – в президенты! Он наш человек, а не варяг, как некоторые, со дня основания фирмы, как папа Карло пашет.
Павел Иванович с холодком в сердце почувствовал, что инициатива и симпатии ускользают от него к сильному сопернику и чаша весов склоняется в его пользу. Краем глаза он увидел, что Бабей порывается ответить на реплику и на какой-то миг опередил ее.
– Дамы и господа! Никто не спорит, Серафим Ильич грамотный и трудолюбивый специалист, но, как организатор и генератор ценных идей, слаб. Он по натуре не руководитель, а исполнитель. А для продвижения бизнеса и эффективной борьбы с конкурентами необходима смелость, деловая хватка и связи в правоохранительных, фискальных органах и коммерческих структурах, иначе задавят налогами и разными поборами в многочисленные фонды. Необходима надежная «крыша», чтобы почти все заработанное не пришлось отдавать чиновникам и «авторитетам». Спрашиваю у Дробицкого, сможет ли он обеспечить такую «крышу»?
– Нет, в компетентных органах и криминальных структурах у меня нет блата, – признался, заметно погрустневший, претендент.
– Вот видите, какая петрушка, – воспрянул духом юрисконсульт, прочитав в глазах акционеров поддержку, и продолжил развивать мысль.– Если Ника Сергеевна обезоруживала вымогателей своим очарованием и все равно приходилось часто оказывать благотворительность, то Рэм Анисимович в этих делах был полный профан. Возможно, из-за того, что не шел на разумные компромиссы и пострадал. Не исключено, что если его убрали конкуренты или силовики из спецслужб, так называемого «эскадрона смерти». Вы же не хотите, чтобы мы и Дробицкого через месяц-другой отпевали в храме Иоанна Предтечи ли Александра Невского, а офис превратился в зал ритуальных церемоний?