— Да нет, он за ремешок схватил, там еще второй был, он убежал сразу, — ответила я ему, глядя при этом в окно.
— А вы молодец, не растерялись, — решил сделать мне комплимент Владимир.
— Терпеть не могу хамов, — отмахнулась я, — всегда в бешенство приводят. — Я решила улыбнуться молодому человеку. — Это, наверное, у нас семейное.
Он улыбнулся мне в ответ и полез в свою сумку. Достал книжку и углубился в нее. Я отдернула занавеску и принялась смотреть на проносящиеся мимо пейзажи.
Деревья ближе подступили к железнодорожной насыпи. Наш путь пролегал через лес. Мелькнул выцветший от времени плакат «Берегите природу — мать вашу». Могучие сосны безмолвно приветствовали поезд. Мерно постукивали колеса. Пролетела мимо березовая рощица.
Вздохнув, я задернула занавесочку.
Я решила нанести визит вежливости в соседние с нашим купе. Так, на всякий случай. Постучала в правую дверь. Повернула ручку. Соседями оказались пожилой мужчина, скорее всего тоже участник слета ветеранов, и две женщины, молодая и средних лет. Четвертого пассажира не было в данный момент, но разобранная постель указывала на его наличие.
— Извините, пожалуйста, за беспокойство, я из соседнего купе, у меня часы встали, — я виновато улыбнулась, — а мои спутники ушли в вагон-ресторан.
— Половина четвертого, если точно, то тридцать две минуты, — посмотрев на часы, бодро ответил старичок и улыбнулся в ответ.
— Спасибо большое, — с чувством поблагодарила я и отправилась восвояси. С этой стороны нам, похоже, ничто не угрожало. Я решила потревожить и других соседей.
Левая от нас дверь оказалась закрытой изнутри.
Я постучала. Подождала секунд десять и постучала еще раз. Хотела уже было идти к себе, как дверь неожиданно распахнулась, и я нос к носу столкнулась со здоровым небритым мужиком лет тридцати. Волосы растрепаны, как после сна, однако взгляд не удивленный, а настороженный, внимательный. Хотя этот субъект «распахнулся» в приветливой улыбке, он мне сразу не понравился. За какую-то секунду, пока мы молча смотрели друг на друга, глаза этого человека мне сказали совершенно точно — от него можно ждать неприятностей. Так, как он смотрел на меня, смотрят на неожиданного противника перед схваткой.
— Чем обязаны, красавица? — Он одарил меня отвратительным запахом изо рта лука и чеснока.
— Извините, ошиблась дверью, — холодно ответила я, пытаясь отступить назад.
— Валюх! Ты посмотри, какая у нас соседка! — радостно проголосил мужик, зацепил меня под локоть и потянул в купе. Впрочем, делал он это мягко, ненавязчиво, как бы без слов спрашивая разрешения на свои действия. Скорее это был психологический прием. Сделай я хоть один шаг в сторону двери, наверняка он считал бы первый раунд за собой. — Да вы не стесняйтесь, заходите! Мы не обидим, — тараторил он не переставая, — чайку попьем, у нас и чего покрепче найдется, — он заговорщицки подмигнул. Улыбка не сходила с его лица. Я освободила свой локоть, твердо посмотрела ему прямо в глаза, тоже слегка улыбаясь.
— Извините, ребята, как-нибудь в другой раз.
— Валюх! Чего это я один напрягаюсь! Ты хоть физиономию покажи. А то, может, соседка думает, я крокодила на полке прячу, — он состроил рожу, которая, по его мнению, должна была изобразить вышеупомянутое пресмыкающееся.
Я невольно рассмеялась — до того у него это комично получилось.
Валюха, засопев, спрыгнул с полки и оказался молодым парнем лет двадцати с небольшим.
Лицо его можно было без преувеличения назвать очень приятным. Высокий рост и хорошее, тренированное тело — такой парень определенно пользовался успехом у девушек.
Вдруг он одарил меня золотозубой ухмылкой. Именно ухмылкой — другим словом и не назовешь. Она совершенно исказила его лицо. Добавьте тупое, самонадеянное выражение в его взгляде, появившееся вместе с ней, — и вы поймете, почему я поставила на нем жирный крест даже как на возможном собеседнике.
— Девушка, в натуре, заходи, чайком побалуемся, — примерно таких слов я от него и ожидала.
Выплевывая слова, Валюха одновременно разводил в воздухе пальцами, что, по его разумению, должно было показать мне высшую степень гостеприимства.
— Нет, спасибо, — ледяным тоном ответила я, обращаясь скорее к старшему. На второго мне, признаться, и смотреть-то больше не хотелось.
Обладатель чесночного запаха кинул на своего товарища короткий взгляд, в котором смешались и злость и жалость, выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.
— Соседка, ты на него не обижайся, парень он неплохой, добрый, но с мозгами немного напряженка, — глядя на меня все тем же настороженным взглядом, с широкой фальшивой улыбкой на лице, извиняющимся тоном произнес он. — Ехать-то далеко вам?
— До Москвы, — бросила ему я, показывая всем видом, что разговор окончен.
— Ну, если что, заходите, — без особой надежды сказал он напоследок и скрылся в своем купе.
«Наверное, последнее, что я сделаю в своей жизни, так это буду общаться с такой обезьяной», — подумала я и открыла свою дверь.
Соседи слева меня совсем не обрадовали. Может, они не имели никакого отношения к «нашим баранам», но все же я решила усилить бдительность.
В купе царила мирная обстановка. Федор Петрович посапывал на своей полке, повернувшись лицом к стенке, Володя читал книжку, перелистывая с напряженным выражением лица страницы. Я мысленно улыбнулась — очень уж смешно выглядел сейчас Малахов.
«Беззаботная личность! — с иронией отметила я про себя. — По-моему, он даже не заметил, как я вошла».
Защелкнув дверь изнутри, я легла на свое место, достала свой дежурный детектив и тоже углубилась в повесть, в которой суперагент крушил направо и налево недругов, оставляя за собой горы трупов и множество соблазненных женщин. Поезд замедлил ход и вскоре гудком возвестил о приближении к какой-то станции. Дежурная что-то неразборчиво прокричала по радио. Ручку двери усиленно задергали.
— Пирожки, горячие пирожки! — раздался призывный низкий женский голос.
— Мороженое, мороженое! — вторил ему в отдалении другой.
— Газеты, кроссворды! — приближался с другой стороны еще один представитель племени коробейников.
Так продолжалось минут пять, затем наш состав плавно тронулся и уже через несколько минут набрал прежнюю скорость, мерно постукивая колесами. Мне надоело читать, и я опять уставилась в окно. Мелькали деревья. Редкие деревеньки в мгновение ока проносились мимо и исчезали вдали. Незаметно для себя я задремала. Проснулась я от того, что ручку нашей двери опять кто-то нещадно дергал.
— Белье брать будете? — послышался требовательный голос проводницы. Я посмотрела на часы, девять вечера.
Федор Петрович с Владимиром играли в шахматы. Малахов играл белыми, и положение его было неважным. «Три хода и мат», — проанализировав партию, решила я про себя. Моя догадка вскоре подтвердилась.
Между тем начало темнеть, за окном замелькали огни новой станции, и поезд опять замедлил ход.
— Женя, ты меня слышишь? — подал голос Павличенко. — Не посетить ли нам вагон-ресторан?
Вопрос чисто риторический. Если Федор Петрович решил туда пойти, мне следует отправиться с ним в любом случае. За столиком Федор Петрович четко сделал заказ, и официант быстро удалился. Я огляделась и за столом справа от нас обнаружила соседей по купе, которые днем предлагали совместную выпивку. Скажу вам, невооруженным глазом было видно, что на этом поприще им удалось добиться успеха. Речь их, уже далеко не членораздельная, слышна была по всему вагону. Оба находились в той стадии, когда вопрос «Ты меня уважаешь?» — кажется наиболее актуальным.
Неожиданно для себя я увидела еще одно знакомое лицо. Правда, теперь он выглядел не в пример лучше, чем во время нашей первой встречи. Грязный плащ уступил место довольно элегантному батнику с короткими рукавами и легким хлопчатобумажным брюкам. Лицо было чисто выбрито, вместо густой спутанной шевелюры неопределенного цвета — короткая аккуратная стрижка. Но, несмотря на почти фантастические преображения, я узнала человека, с которым столкнулась сегодня в тоннеле подземного перехода на железнодорожном вокзале в Тарасове. Наши глаза встретились. Мужчина понял, что я его узнала, но не подал вида. Наоборот, спокойно выдержав мой взгляд, он равнодушно отвернулся.