— Вот и ты мне угрожать стал, — с укором сказала Таня.
— Не угрожаю я тебе, а хочу ясность внести. Как бы ни были мы виноваты друг перед другом, нельзя нам вставать на тропу войны. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Таня горько усмехнулась.
— Не я первая это начала.
— Мы с тобой по кругу ходим. Это тупик, понимаешь ты или нет?
— Да, это тупик. Я не знаю из него выхода.
— Я знаю.
— Все простить?
— Все простить.
— Но ведь ты, Леня, не можешь поручиться за всех остальных. Что они-то все простят и забудут, не можешь гарантировать.
— Я думаю, с этим проблем не будет. — Доктор избегал смотреть Тане в глаза.
— Вот видишь, ты и сам неуверен, что это так.
— Да послушай, — горячо заговорил Леонид Михайлович, — никто не хочет обострять ситуацию. Все и так уже досыта хлебнули. Надо остановиться, пойми, надо остановиться. Алевтину уже не вернешь. Лариса пропала…
— Пропала? — с жадным любопытством переспросила Таня. — Сбежала от расплаты. Разве нет?
— Не надо злорадствовать. Возможно, мы и нарушили какие-то моральные нормы. Но все поправимо. Никто из нас не хочет больше крови.
Таня удовлетворенно расхохоталась.
— Вы уже ею напились, кровью-то? Не захлебнуться бы…
— Татьяна, перестань! Возьми себя в руки. Нельзя так распускаться.
— А что, скажи мне, этот мент, который меня сюда привез, он в курсе, что ты был должен Алевтине пятьдесят тысяч долларов? А Юра Агольцов в курсе? Нет? Так они самого главного не знают, оказывается. Вот незадача-то.
— Я бы отдал, — взвился Долгов, — я бы заработал…
— Вот ты и заработал, — рассудительно сказала Татьяна, — считай, половину я тебе скину. Мне ты должен только двадцать пять.
Юрий Петрович Агольцов, сладко предвкушая заслуженный вечерний отдых после насыщенного многотрудного дня, подъезжал к одной из своих ближних загородных резиденций, когда трубка его сотового телефона мелодично заверещала. Агольцов с ленцой откликнулся:
— Слушаю.
— Юрий Петрович, — как бы тоже нехотя позвал Витя Косуля, — забыл тебе одну важную вещь сказать. Выходит, не договорили. Где ты сейчас?
Юра Агольцов потому и дожил до своих лет, что с младенчества быстро соображал. Еще не отдавая себе отчета в том, что могло произойти за сорок минут, прошедших после вполне мирного расставания с Косулей, Юра, не меняя расслабленного тона, хмыкнул:
— Виктор Сергеич, я уже Тверь проехал, только послезавтра смогу с тобой повидаться. А что случилось? Говори прямо, нас никто не слушает.
— А где ты будешь-то? — настаивал Косуля.
— Да по делам, — небрежно проронил Юра. — Что-то важное у тебя или терпит?
— Да, в общем, терпит. Но, знаешь, пол-«лимона» баксов упускать не хотелось бы.
— Мне бы тоже, — согласился Юра. — Попробую раньше управиться.
— Попробуй, Юр. Убедительно тебя прошу. Сегодня встретиться нам надо, сегодня. Утра не дожидаясь. Я тебе через час перезвоню. — И Косуля дал отбой.
— В Москву поворачиваем, — глухо сказал Агольцов.
Юрин охранник, сидевший впереди рядом с шофером, недоуменно обернулся.
— Не на Таганку поедем, а в Марьино, — добавил Агольцов.
— Случилось что? — спросил охранник.
— Случилось, Ренат, случилось.
Тягостная тишина повисла в машине. О Юриной квартире в Марьине знали, кроме Юры, лишь два человека — Ренат и Шурик, агольцовский шофер. Только самые проверенные из провереннейших людей. То, что шеф так резко поменял свои планы на сегодня и направляется не куда-нибудь, а в Марьино, ничего хорошего не предвещало.
Агольцов, стараясь не терять самообладания, набрал телефонный номер.
— Это я, — сказал ровным голосом.
Выслушав недолгий монолог, молча захлопнул складную телефонную трубку.
Спины сидящих впереди напряглись.
Юра закрыл глаза и в изнеможении откинулся на спинку кожаного сиденья. Попытался подбодриться: «Ты же был к этому готов. Есть план на этот случай. Что неожиданного произошло? Да ничего. Просто надо спокойно подумать, спокойно подумать».
Юра умел держать удар. И всегда мог совладать и с тем, что люди называют невезением, и с собственными ошибками и огрехами. Чувствовал, когда нужно, прикрыв голову руками, замереть и пропустить над собою волну, не борясь по-глупому со стихией. Алевтина, царство ей небесное, тоже кое-чему научила. Объяснила словами то, что Юра и так понимал интуитивно: есть в жизни периоды, когда твое противодействие, страстное желание переломить ситуацию только во вред обернется. Как в преферансе: если мизер ловленый оказался — забирай сразу свою взятку, а то всучат «паровоз» — не отыграешься ни в жисть. Но тут возникает проблема: как угадать, просчитать, почуять, когда такое время наступает? В этом вся загвоздка — не перепутать.