— Меня интересует Лариса Верещагина. — Кудряшов тем не менее не собирался отцеплять от Агольцова взгляда.
— Я не знаю, где она.
— Узнайте. Пистолет, может, и липа. А вот Ткаченко-то точно ничего плохого вам не сделал. Но мы-то с вами знаем, за что он пострадал. Так что узнайте, где Верещагина. Она мне нужна. К тому же, должен вам признаться, я не люблю грустных и мертвых женщин.
— Хорошо. Что я еще могу для вас сделать? — галантно осведомился Агольцов.
— Вы меня очень обяжете, если оставите всех фигурантов по делу об убийстве Коляды в покое, — вежливо попросил Кудряшов. — Вы, уважаемый Юрий Петрович, мешаете нам работать.
— Когда к Косуле поступит новая информация? — жестко спросил Агольцов.
— Если мы с вами договоримся о сотрудничестве, — Кудряшов глянул на свои часы, — через десять минут после того, как я доберусь до дома.
— Не смею вас задерживать.
Кудряшов криво усмехнулся.
— Готов соответствовать, — коротко отреагировал Агольцов.
— Сегодня в тринадцать ноль-ноль. Как я вас смогу найти?
Агольцов назвал номер телефона. И добавил:
— К этому времени, я думаю, у меня уже будет интересующая вас информацию.
— Приятно было повидаться, — расшаркался Кудряшов.
— Взаимно, — светски улыбнулся Юрий Петрович.
Слава сплюнул ему под ноги и как ни в чем не бывало продолжил свою оздоровительную пробежку.
«Ну когда ты научишься эмоции свои гаденькие сдерживать? — без снисхождения ругал сам себя Кудряшов, невольно подражая интонациям Воротова. — Ведешь себя, как шпаненок какой-нибудь, ей-Богу. Стыдно. Что о тебе люди подумают? Ты же офицер милиции».
Однако настроение у провинившегося было лучезарнейшее.
У Агольцова, впрочем, тоже. Но только до того момента, когда с трудом разыскавший его Миша Романов зачитал шефу известную газетную заметку на полосе криминальной хроники. «Вот сука, — в ярости подумал Юра, — второй раунд переговоров обеспечивает. Страхуется, падла». Так что перед ясными очами Вити Косули представать было рано. Одно утешало Агольцова: прямо сейчас Витя убивать его не будет. Все же положение пока неясное. С одной стороны, мент дал отбой своей информации. В этом Агольцов не сомневался ни на секунду. С другой стороны, заметка в газете. Ну, это на приговор не тянет. Однако и спокойствия не добавляет. Ладно, доживем до 13.00.
— Мне Верещагина нужна. Срочно, — сказал Юра.
— С Верещагиной сложнее, — откликнулся Романов.
— У тебя уже сутки с ней сложно. Миша, она мне нужна. Лучше живая, разумеется, и здоровая. Что за сложности, не пойму?
— Есть у меня предположение одно…
— Ты шутишь? — не дал договорить Агольцов.
— Какие шутки? Говорил я тебе — обожди со Стрелецким.
— Так. И какие наши действия теперь? — лихорадочно, на ходу пытался врубиться в ситуацию Юра.
— Мое мнение: надо дня два подождать.
— Нельзя.
— Можно узнать, почему?
— Завтра у меня серьезный разговор с Косулей. До завтрашнего дня все тучи должны рассосаться.
— Нереально, — вздохнул Романов.
— Перезвоню тебе через полчаса. Будь на месте, — коротко кинул Юра.
Что эта мартышка могла такого поведать Вите? Что, что именно? Да все, что угодно. Небось Стрелецкий с ней в постели-то откровенничал. Думай, Юра, думай. Мало явиться к Косуле: здрасьте, я ваша тетя. Что-то в клюве надо принести, что-то ощутимое, доказательное, существенное. А такая с виду курица. Впрочем, Алевтина всегда предупреждала: бойся Ларису, никогда нельзя предугадать ее реакций. Ну, кто ж знал, что она прямиком к Витьку побежит без объявления войны? Ну, что-то там вякала она, дескать, прекрати, то-се. Кто же такие бабские угрозы всерьез принимает? И как сумела она на Косулю выйти? Допустим, это не так уж сложно. Это раньше интеллигенция от таких, как он с Витей, нос воротила, шарахалась. А теперь — с дорогой душой. Садко — богатый гость. Они с Витей нынче в любой дом вхожи. Все только в руки и заглядывают — спонсорскую помощь клянчат. Так что эта чистоплюйка вполне могла среди своих знакомых отыскать выход на Косулю. Ну а об отношениях непростых Юры с Витей небось Стрелецкий ей поведал.
Юра, Юра, не о том думаешь ты, Юра. Ты лучше мозгуй, что теперь делать, как быть?
Кудряшов встретился с Юрой Агольцовым в 13.45. Юра на неприметных, простеньких «Жигулях» подъехал прямо к кованой ограде управления на Петровке. Завидев Кудряшова, вышел из машины, махнул рукой, мол, здесь я, приятель.
Усевшемуся рядом оперативнику коротко кинул:
— Верещагина у Виктора Косули. В Малаховке. Нужна? Едем.