Известие о смерти Алевтины, казалось, не произвело на Долгова сильного впечатления. Гораздо больше его взволновало то обстоятельство, что Алевтина умерла такой страшной смертью.
— Боже мой, — проговорил он механическим голосом, — упасть с такой высоты… — В глазах Долгова стыл неподдельный ужас. — Вы считаете, что это самоубийство?
Воротов отфутболил вопрос обратно.
— Не знаю, — подумав, сказал Леонид. — Суицид и Алевтина? Она, конечно, была очень напряжена в последнее время. Но у нее был не тот характер, чтобы принимать все близко к сердцу. Впрочем, психика у нее, как легко понять, была неустойчивая.
— Она была вашей пациенткой?
— Упаси Бог! Но представьте себе человека с абсолютно адекватной психикой, который сделал бы гадание своей профессией… Я вам как психотерапевт, как психиатр говорю: тут кроется некий внутренний комплекс. Опасный и разрушительный для личности.
Долгов приготовился было продолжить, но Воротов прервал его.
— И все-таки, — медленно проговорил, — не находите ли вы, Леонид Михайлович, что ходить в гости в восемь утра — это, пожалуй, рановато…
Сафьянову снилось, что жена на кухне раздраженно, металлически резко лязгает кастрюлями. Сон плавно переходил в явь. Андрей открыл глаза и отчетливо понял: та, что всегда не в духе, и вправду громыхает кастрюлями. «Специально, — подумал тоскливо. — Что за жизнь?..» Глянул на часы — восемь. Опять день пропал. Не выспишься — пропал день.
Андрей заявился домой под утро. Он знал, чем это ему грозит. Но Оксана сегодня почему-то не врывалась в кабинет, как бывало обычно, когда Андрей не ночевал дома. В таких случаях она всегда начинала без предисловий, быстро и грубо выпихивая из себя: «Ну что? Нагулялся? Натрахался? Котяра вшивый…»
Сейчас жена просто скрежетала на кухне кастрюлями. Сафьянов, свернув свое огромное тело калачиком, крепче прижал к себе плед. Прошлый раз она уж очень долго вопила, не могла никак уняться: «Умный стал! Прячешься теперь? Машину под окнами своих шалав не оставляешь. Боишься, дрянь?!» Боже! Как надоела эта слежка! Да, теперь он не оставлял машину под окнами домов, куда ездил в гости. Его жена мгновенно угадывала, к кому он поехал. Как? Катается, что ли, по всей Москве, заглядывая в подворотни: не стоит ли где родная красная «Мазда». Может, конечно, «маячок» под капот воткнула. Андрей однажды даже проверился в соответствующей фирме, но не обнаружился «маячок»; детективы уверяли также, что и слежки за Андреем нету. Однако чего не могут все детективные агентства мира, то может одна, но ревнивая жена. Как вычисляла его Оксана — для Сафьянова было загадкой. Но факт остается фактом: она практически всегда знала, где он находится.
Андрей встал, потянулся и побрел на кухню, где окопалась супруга.
— Здороваться надо! — сухо прозвучало ему навстречу.
Сафьянов, опасаясь, что его голос прозвучит сейчас слишком заискивающе, предпочел промолчать.
«Неужели пронесло? — думал Сафьянов, удивляясь тому, что сегодня не было привычного ора. — А что, собственно, произошло? У Мишки Дракова сидели. Скажу: сидели, мол, у Мишки, я звонил ей, трубку не брала… Ах да, автоответчик… Между прочим, — вспомнил Сафьянов, — я ведь действительно, кажется, звонил — она трубку не брала, на автоответчике должно было записаться».
Окрыленный, он напустил на себя недовольный вид, чтобы перехватить инициативу.
— Где ты была вчера? Я тебе звонил весь вечер. Мы у Мишки Дракова сидели…
— Где звонил-то? Где звонил, пьяная твоя харя, не помнишь уже, что делал!
— Как не помню?
Оксана с торжествующим видом нажала кнопку. Лента автоответчика не хранила сафьяновского голоса.
— Но я звонил…
— Я уже слышала, под утро заявился…
— У Мишки Дракова сидели…
— Врешь, — с уверенностью констатировала Оксана, я тебя вчера ждала весь вечер, видики взяла, чтоб вместе посмотреть. Цыпленка поджарила, до трех ночи ждала. Думала, хоть позвонишь.
— Я звонил…
Оксана махнула рукой. От жалобного ее голоса, от просящего взгляда у Сафьянова сжалось сердце. Оксана, словно специально, чтобы добить Андрея, заплакала горько и безнадежно.
— Говорю же: у Мишки сидели…
— Мне так вчера было плохо, так хотелось поговорить с тобой, просто посидеть… Я так тебя ждала…
«Лучше бы орала», — подумал Сафьянов.
— Я для тебя на все готова, — хлюпала носом Оксана, — я все тебе прощаю, все терплю…
В огромной их квартире, слегка пробиваемый гулом улицы, густо и тревожно отливая пыльным светом, нагревался воздух жаркого летнего дня.