— У меня три изнасилования, — взмолился Воротов, — пять заказных убийств. Я тебе сейчас буду с камнями разбираться.
— А мы в МУРе баклуши бьем, знай наяриваем, — обиделся Слава. — А ты, — назидательно произнес он, — совсем в специфику дела врубиться не хочешь. Я, конечно, далек от мысли, что это был дух Алевтины, пожелавшей унести с собой все самое дорогое. Возможно, это был чей-то заказ. Кто-то заказал выкрасть из квартиры эти побрякушки. Сейчас отморозков найти — раз плюнуть. Им все поручить можно. Они тебе, как сказала бы моя бабушка, за копейку в церкви перднут.
— Острословкой была твоя бабушка, однако, — изумился Воротов.
— Да, — гордо согласился Слава, — моя бабушка всегда называла вещи своими именами.
— Кто поверит, — пытался рассуждать вслух Игорь, — что в опечатанную квартиру вломились ради этих дешевых побрякушек?
— Вот ты не слушаешь меня никогда, — назидательно поднял палец вверх Слава, — а между тем я говорил тебе неоднократно, что это не побрякушки и не дешевые. А вовсе даже наоборот, вещи в ведьмячьем хозяйстве совершенно необходимые. К тому же проверенные, испытанные и надежные. Очень даже запросто кто-то из колдунов, гордо именующих себя народными целителями, которых нынче, как грязи, возжелал завладеть Алевтининым богатством. И вообще, кто тебе сказал, что в квартиру ломились? Дверь открыли ключом, которым ее открывали неоднократно. Скорее всего вот этим, — и Кудряшов продемонстрировал, каким именно, — в кармане у Мальцева обнаружился. Мы этот ключ в суматохе тогда, после осмотра места происшествия, оказывается, у него взять забыли. К несчастью.
— Вероятнее всего, — сказал Воротов, — экспертиза покажет, что дверь в последний раз открывали другим ключом.
— Спорить не буду, — быстро согласился Слава.
— За архивом тоже только наивные прибыли бы, — по-прежнему недоумевал Игорь. — Но может быть, тут был какой-то тайник и мы плохо искали?
— Я тебя умоляю, — закатил глаза Кудряшов.
— И потом, эта странная смерть…
— Что тут странного? Наслушался разговоров о ведьмах. Застал тут кого-то. Перепугался до смерти.
— Но почему Мальцев решил, что ему нужно прийти сюда? Что он знал такого, чтобы припереться сюда ночью и именно сегодня? Ты с женой его говорил?
Кудряшов только рукой махнул.
— Плачет. Завтра, может, в себя придет. Твердит, что муж не делился с ней рассказами о работе. Об Алевтине она, конечно, слышала. Но подробностей от нее добиться не удалось. Слушай, Ворот, а может, он сюда регулярно наведывался? Ты же знаешь этот тип служак. Им всегда кажется, что без них небо рухнет. Жалко мужика, — подытожил горестно он.
Еще раз тщательнейшим образом была осмотрена квартира Алевтины Григорьевны Коляды. Старательно проверено по описи наличие всех вещей. Кудряшов и Воротов, напрягая зрительную память, высматривали по всем углам изменения, которые могли бы произойти в доме, в котором побывали по крайней мере двое: капитан и неизвестный посетитель. Безрезультатно. По всему выходило, что пропали только перстни с камнями, со слов сомнительных свидетелей, якобы обладающие магической силой.
— Можно? — Слава Кудряшов радостно, широко улыбался и дверь распахнул широко. Не заглянул — явился на пороге.
— Минутку. Минутку подождите. — Долгов был ласков, но строг.
В кабинете со спущенными кремовыми шторами доктор был не один. В кресле напротив стола сидела девушка с собранными в пучок-дулю волосами. Она кинула на Кудряшова настороженный взгляд, и сразу на множество тревожных движений рассыпалась ее непринужденная, расслабленная поза.
— Я подожду, — успокоил и доктора, и пациентку Слава.
Он лениво послонялся по длинному коридору, поглазел на наглядную агитацию, развешенную повсюду. Изредка проходили мимо молодые и молодящиеся дамы, бросали на высокого, красивого и сильного мужчину, затесавшегося в это царство неврозов, разной степени любопытства взгляды. Стены были украшены тихими, безмятежными пейзажами и аккуратно начертанными изречениями великих — в рамочках.
«Будь светильником для самого себя. Будь опорой самому себе. Придерживайся собственной правды как единственного света. Будда».
«Если путь, который, как я показал, ведет сюда, кажется слишком трудным, он тем не менее может быть найден. Он в самом деле труден, поскольку его так редко находят, ибо если бы спасение давалось готовым и было бы достижимо без всякого труда, то этот путь не пренебрегался бы почти каждым. Но все достойное настолько же трудно, насколько редко. Спиноза».