– Анри, купишь мне куклу? – Софи уже начинала клевать носом, но упорно не хотела засыпать. – И леденцы.
– Посмотрим на твое поведение.
Она мигом встрепенулась.
– Я не хотела его злить… Просто испугалась, что он и правда может забрать Терезу.
– Пусть только попробует, – это прозвучало угрожающе, но девочка хихикнула.
А потом вовсе закрыла глаза и засопела. Анри протянул мне руку и приложил палец к губам: действительно, Софи беспокойно пошевелилась, когда я слегка задела стопку книг на прикроватной тумбочке. Муж погасил светильник, и мы крадучись, словно сообщники, на цыпочках вышли в коридор.
До спальни дошли в молчании и только там, снимая халат, позволила себе сказать:
– В Энгерии тоже проходят ярмарки. В честь начала зимы. Одна из них – в деревеньке, неподалеку от Мортенхэйма.
Раньше ярмарки меня волновали мало. Говоря откровенно, не видела ни одной. А вот в прошлом году отчаянно хотелось куда-нибудь вырваться: тогда мои чувства к Альберту достигли такого накала, что я готова была на край света бежать, лишь бы не оставаться с ними наедине. Но Винсент пригласил Луизу, я же в то время ее терпеть не могла, поэтому осталась дома. Весь день просидела в библиотеке с книгами, чтобы не думать про лорда Фрая. Получалось не очень. Тогда я пошла к Луни и разговаривала с ним, а он перетаптывался с ноги на ногу и рычал на особо эмоциональных моментах. Он не понимал, что я говорю, зато чувствовал очень хорошо. Не все люди так умеют.
Винсент, например, все понимал. Но почувствовать не захотел.
– Тереза, – Анри положил руки мне на плечи, развернул лицом к себе. – Ты по ним скучаешь, ничего страшного в этом нет. Вся твоя жизнь прошла в Мортенхэйме.
Я прижалась к широкой груди, слушая биение его сердца. Ровное, спокойное, сильное.
– Хочешь поехать с ним?
Руки на моих плечах ощутимо напряглись, сердце под ладонью забилось сильнее.
– Не хочу. Моя семья здесь. Ты здесь.
Анри глубоко вздохнул, запустил пальцы в мои волосы. Сжимая пряди в ладони, мягко потянул, заставляя запрокинуть голову – чтобы смотреть в глаза.
– Сегодня я с трудом удержался, – негромко произнес он. – Но в словах де Мортена есть доля правды. Мы с тобой вызов для современного общества. И обычной семьей нас назвать сложно.
– Знаю. Но другой мне не надо.
Его руки скользнули по моим плечам, ткань сорочки натянулась, удерживаемая только завязками на груди. Он наклонился, а я поднялась на носочки, касаясь губами губ, теряясь в золотых глазах, которые стремительно потемнели. Теперь уже мое сердце плясало в груди, как сумасшедшее. Да что там, я сама была сумасшедшей. Ненормальной, безумной, отчаянно, дико и страстно переплетенной с единственным мужчиной в этом мире. Душой и телом.
Грудь высоко вздымалась, дыхания не хватало, но оборвать этот поцелуй не было никаких сил. Я дышала им, лавандой и шоколадом, горчащими нотками иньфайской настойки на губах. Его близость и мягкая властность – когда пальцы мужа легли на завязки сорочки и дернули. Ткань стекала по коже, лаская, и руки Анри повторяли ее путь. Я вжалась в твердые напряженные бедра, ощущая его желание. Развела полы халата, скользнула ладонью между наших тел, под его брюки. Губами вобрала глухой гортанный стон мужа, от которого по всему телу прокатилась бесстыдно-сладкая дрожь.
То ли от него, то ли от судорожно-хриплого, сквозь зубы:
– Тер-реза…
Таким взглядом только клеймо ставить! Сжала пальцы самую капельку сильнее, провела ладонью наверх. Мы не успели погасить свет, поэтому сейчас я отчетливо видела каждую бисеринку пота, выступившую на смуглой коже. И муж тоже – прошелся бесстыдным ласкающим взглядом по горошинам напряженных сосков, по обнаженным плечам и задержался на разомкнутых припухших губах. Его пальцы сдавили мои ягодицы, и я выгнулась, подалась назад.
Горячо, как же горячо!
Внизу живота сладко заныло, грудь напряглась.
– Что ты… что ты творишь, моя сладкая девочка…
– Мне остановиться?.. – разжала пальцы и медленно облизала губы.
Анри выругался – совсем не по-графски, почти впечатывая меня в себя. Сердце ударилось о ребра, и я подалась вперед, еще ближе – хотя казалось, дальше уже просто некуда. Бесстыдно потерлась сосками о его грудь, и утонула в самой глубине тягучего, жаркого взгляда. Содрогнувшись от странного, неведомого доселе чувства, ладонью повторила твердость его желания.