— Я не собираюсь больше с ним разговаривать, — ответила я, и говорила серьезно.
Он был причиной того, что я оказалась в этом бардаке в первую очередь. Из-за него я нарушила единственное жесткое правило, которое мне когда-либо устанавливали в жизни. И из-за этого я потеряла все.
— О, так ты собираешься просто притвориться, что прошлой ночи не было? — скептически спросила она.
— Я уже делала это раньше. Это не так сложно, — напомнила я ей, имея в виду секс на одну ночь, который был у меня полгода назад. После того, как все закончилось, я стерла это из памяти и больше никогда об этом не думала.
— Это было не с Джеймсом.
— Джеймс ничего не меняет, — сказала я, пытаясь убедить себя, что это правда.
— Джеймс меняет все, — она закатила на меня глаза и тяжело вздохнула. — Ты можешь быть честной хотя бы с собой?
Ее тон был мягким, и это отправило меня прямо за эмоциональный обрыв, на котором я едва держалась.
— Нет, — я сидела, покачивая головой взад-вперед. — Я не могу быть честной с собой. Потому что быть с Джеймсом — это не вариант для меня. Поэтому я должна лгать тебе, себе и всем, кто спрашивает. Должна притворяться, что не хочу его. Должна убедить себя, что он не имеет значения.
Ее лицо скривилось.
— Ты уже потеряла работу, Джулия. Тебе не нужно терять еще и парня.
В ее словах прозвучала некая доля правды, которую я не хотела принимать. Я не могла позволить себе поверить, что винодельня потеряна для меня навсегда. Она не могла исчезнуть навсегда. Я хотела иметь возможность вернуться домой и управлять тем, на что имела право.
— Я пока не готова отказаться от винодельни.
— Просто я думаю, что у тебя должно быть и то, и другое. Должен же быть какой-то выход. Разве ты не думаешь, что должен быть какой-то компромисс?
Я огляделась вокруг, прежде чем указать на свою сумку на полу, напомнив ей, почему вообще здесь оказалась.
— Не похоже на это.
— Значит, ты действительно решила пожертвовать парнем своей мечты ради работы?
Из моего горла вырвался гортанный смех.
— Парень моей мечты? И это не просто работа, Джанин. Это моя семья. Это наше наследие. Это то, ради чего я работала всю свою жизнь. Я выросла на нашей винодельне и всегда знала, что однажды она станет моей. Если она не останется в семье, то куда она денется?
Она не скрывала своего неодобрения.
— Может быть, твоему отцу стоило подумать об этом, прежде чем выгонять тебя и выдвигать это нелепое требование.
Я могла сказать, что она еще что-то скрывает. Видела, что это написано на ее лице, поэтому я попросила ее.
— Просто скажи это. — Она подняла брови и посмотрела на меня. — Я знаю, что у тебя в голове еще что-то крутится. Выкладывай уже.
Ее губы сжались, когда она призналась:
— Только сначала выслушай меня, прежде чем перебивать, хорошо? — попросила она, и я кивнула. — Думаю, ты могла бы иметь обоих. Я думаю, ты могла бы иметь Джеймса и по-прежнему работать на винодельне. Ты безумно талантлива, и любая компания была бы рада видеть тебя в своей команде. Черт, да они, наверное, начали бы третью мировую войну, пытаясь соперничать за тебя. Ты должна перестать вести себя так, будто твоя семья — единственное предприятие в городе. Если тебе так нравится делать вино и заниматься тем, чем ты занимаешься, ты вполне можешь делать это и в другом месте. Ты просто упрямишься и боишься. — Я начала говорить, и она подняла руку вверх, чтобы остановить меня. — Эх. Ты обещала. — Я закрыла рот, и она продолжила: — Я понимаю, что ты чувствуешь долг перед своей семьей, и принимаю это. Но если это стоит тебе твоей личной жизни, это кажется несправедливым, — ее голова покачивалась, а брови сошлись вместе. — Ты готова уйти от Джеймса, потому что подчинилась требованиям отца. Он вбил тебе в голову, что либо одно, либо другое. Но это неправда. И даже если бы это было так, неужели ты согласна навсегда отказаться от Джеймса и притворяться, что он не единственный человек в мире, который предназначен для тебя?
— Я уже могу говорить? — прошептала я.
Она окинула меня суровым взглядом.
— Ты всю жизнь боялась разочаровать своего отца. Сейчас я вижу это так ясно, как никогда. Но как насчет того, что он разочаровывает тебя? Если ты продолжаешь жить для всех остальных, значит, ты живешь не для себя. Я боюсь, что однажды ты оглянешься на все и возненавидишь себя за это. Или, по крайней мере, у тебя будет огромный клубок сожалений размером с Джеймса Руссо. В какой-то момент ты должна перестать беспокоиться о том, кого ты подводишь, и понять, что каждый раз, когда ты идешь против своего сердца, ты подводишь себя. А это гораздо хуже. — Тишина повисла в воздухе между нами, пока я ждала, что с ее губ сорвутся новые слова, и я смогу добавить их к циклону мыслей, вращающихся в моей голове. Когда слов больше не было, она сказала: — Хорошо, теперь ты можешь говорить.