— Кто? — ну просто святая невинность.
— Адам, конечно же. Или там был и Мюррей? Соображали тройничок? — меня откровенно несло.
МакЭвой растерянно смотрела на меня, будто говорю на каком-то неизвестном ей языке. А я пытался понять, почему это вообще меня заботит. И судя по её растерянности, не я один такой.
— Не думаю, что это хоть как-то тебя касается, Купер, — задрала она свой высокомерный нос, но судорожное сглатывание выдавало её волнение.
— Малявка выросла и даёт всем направо и налево, интересно, что будет, если об этом узнает твой аристократ-папочка?
От этой фразы её глаза воинственно сверкнули и она, перестав трястись, подошла ближе.
— Дурак! Как ты смеешь говорить такие вещи обо мне? — с этими словами МакЭвой толкнула меня в грудь.
От этой выходки невольно сделал шаг назад, чем сразу воспользовалась девчонка, прошмыгнув мимо в сторону пожарной лестницы.
Не знаю, зачем опять сделал это, но быстро перехватив её побег, развернул к себе. А ведь обещал, что больше никогда до неё не дотронусь! Но эти мысли не задержались надолго, так как эти чёрные от ярости глаза, приоткрытый рот с вырывавшимся из него хриплым дыханием, манили до безумия. Манили так сильно!
Хотелось убедить себя, что и на этот раз она снова сделала первый шаг, но это было жалкое враньё. Именно мои губы с силой впечатались в неё. Это было ни капли не похоже на прошлый поцелуй. Жарче! Гораздо жарче! Когда пылающая ненависть начала перерастать в это? Когда всё это стало таким желанным и необходимым? Я не знал, но прямо сейчас казалось, что умру, если прервусь.
Буквально через несколько секунд, её, видимо, что-то отрезвило и, вынырнув из этого водоворота, она попыталась отвернуть голову. Понимая, что надо отпустить, но не смог. Несильно, но крепко удерживая. Снова вжимаясь в её почти стиснутые губы. И даже это лёгкое сопротивление не отрезвляло, а заводило ещё больше. Потому что понимал, что это было несерьёзно.
Но миг пришлось остановиться, чтобы сделать вдох и заглянуть в эти глаза.
— Нет, Купер, нет! Это неправильно! — пытаясь вырваться и отойти, в почти благоговейном ужасе лепетала она, но тем самым прижималась и тёрлась ещё сильнее. — Хватит!
Не слушая, не понимая, со стоном снова поцеловал такие сладкие губы. Пусть неправильно! Зато, как горячо! И так нужно. Сердце отбивало настолько громкие удары, что оставалось удивляться, как всё общежитие не вышло посмотреть на эту сцену.
И вдруг поцелуй начал перерастать во что-то другое, более глубокое. Не сразу понял почему. Это МакЭвой сдалась, со стоном приоткрывая рот шире, и от этого изменилось всё. Шевелила губами в ответ, отвечая лёгкой лаской, от которой по позвоночнику прошла лёгкая дрожь. Талия с каждой секундой становилась всё смелее, встречая мой язык и начиная отвечать с тем же пылом.
От такого, не выдержав тихо зарычал, прижимая её тело, почти распяв его по своему, вынуждая ощутить напряжение в штанах, терзая, кусая, медленно сходя с ума. Глубоко. Горячо. Влажно.
А в тот момент, когда рука МакЭвой начинала зарываться в мои волосы… Пришло осознание. Боже! Что я творю?
Реальность наступила резко и неожиданно, обдавая леденящим ощущением правильности и неправильности происходящего. Отпрянув, против воли заглянув в чёрные, передёрнутые дымкой глаза. Девчонка задрожала всем телом, подняв руку к своим распухшим губам.
Невольно облизнул свои, ищущая её вкус и это откровенно взбесило!
— Почему ты не остановила меня, малявка? — снова начинала накатывать злость, но только на себя. — Или, такая уродина как ты, считает, что такой товар, как я, тоже сойдёт? И для тебя в порядке нормы обжиматься со всеми по углам?
— Да ты совсем рехнулся, Купер! — прорычала она, снова вкидываясь от этих слов. — Не подходи ко мне больше, понятно?
Сузив глаза, смотрел, как она разворачивается и прямая, как палка, громко и возмущённо топает в сторону лестницы. На этот раз точно не стал её останавливать. Потому что она, чёрт возьми, права! Это безумие пора прекращать. Она долбанная аристократка в энном поколении, а я всего лишь уличный мальчишка. И этого никогда не изменить. Но от этой мысли накатил новый приступ злости. С силой ударив рукой об стену, не замечая боли, пошёл в свою комнату. Кажется, у меня была настойка. Самое время напиться! Правда, планировал оставить её на завтра, но видно… не судьба.
Глава 9. Талия
Сквозняк в душе необходим для того, чтобы выдувал накопившуюся боль.
Талия МакЭвой
Пробравшись обратно в свою комнату, пыталась понять, что, чёрт возьми, это было? Правду говорят, что в ненависти порой вспыхивает желание. Но этот человек раздражал так сильно! Он сам с ног до головы. Его вечная кривая ухмылочка. Зелёные глаза, смотрящие с неумолимой насмешкой, будто зная, какая жалкая у меня жизнь.