— О! — протянула она. — Так в этом всё дело? Ты думаешь, что я твоя игрушка, принадлежавшая только тебе?
Она расхохоталась, глядя мне в глаза.
— Прекрати, — скривился от её смеха, тоже скрещивая руки на груди. — Просто заткнись, ладно?
— Ну, тогда я пошла? — резко оборвала смех.
— Нет, — покачал головой.
— Нет?! — возмутилась МакЭвой.
Звенящая тишина, после её возгласа наступила неожиданно. Что я мог сказать? Она же смотрела на меня как на умалишённого, и этот взгляд был громче всяких слов.
— Прекрати шастать в комнату Дроппа, ясно? — и плевать на логику этого требования.
А она продолжала смотреть, по всей видимости, ожидая ещё чего-то. Это взбесило.
— На это ты должна сказать: хорошо Виджей, больше не буду, — прорычал.
Она лишь нервно засмеялась.
— Не много ли ты на себя взял, Купер? — её голос даже вибрировал от напряжения и недоверия к тому, что я вообще посмел ей указывать. Что я мог сказать? Да мне самому не верилось, что лезу в это дело.
— В самый раз! — парировал, продолжая сходить с ума от ревности.
— Интересно, кроме того что ты с какой-то стати решил, что я твоя игрушка, ещё основания для подобного приказов у тебя есть?
— Я так хочу, ясно! — утопал окончательно.
— О! Ну очень логично, — от возмущения, она даже перестала скрещивать руки, всплеснув ими и упираясь в бока. — Знаешь, что? Иди ты со своей ревностью!
Сказав это, она тут же шокировано на меня уставилась, поднеся руку к губам, не веря, что именно с них сорвалось. Меня же эти слова оглушили. Потому что, чёрт бы её побрал, она была права, и я это знал. Но в ответ захотелось рассмеяться, показывая абсурдность этих слов, но… не получалось.
— Ты сошла с ума, если предполагаешь такое, ясно? — ну да конечно, так я и сознался. Потому, что это означает признать, что она для меня значит. А к этому был не готов.
Мы снова замолчали, а я ждал, ждал, пока она скажет, что поверила в мои слова.
Но она только совсем не аристократически фыркнула, не отводя взгляда, пристально следя за моей реакцией.
— Точно? — усмехнулась МакЭвой. — Точно не будешь лезть ко мне с поцелуями ещё?
Моргнул в удивлении. Малявка бросала мне… вызов? Откуда взялась эта смелость?
Против воли опустил глаза на её губы, представляя, как же они хороши. Но тут же бросил это, отводя глаза:
— Точно, малявка. Я уже сказал, что и близко к тебе не подойду. Знаешь ли, уродливые высокомерные аристократки-зазнайки не в моём вкусе, — и даже попытался брезгливо поморщиться, чувствуя, как ложь разъедает мой язык.
— Значит, уродливые и высокомерные? — вздёрнула она подбородок. Что-то промелькнуло в её глазах, то, чего никогда не видел там прежде. Неужели мне удалось её зацепить? И почему от этого так горько?
МакЭвой двинулась с мою сторону, подходя всё ближе. А в её глазах большими буквами были написаны упрямство и вызов. И это подстегнуло моё желание ещё больше, хотя с тех пор как увидел её в брюках, казалось, что больше уже некуда. Почему именно она?
— Ты врёшь, Купер! — сказала напоследок, прежде чем прижаться всем телом. Буквально ударяя своим запахом, окутывающим мой мозг, лишая возможности к сопротивлению. Да и от кого? От малявки? Но горящий взор говорил, что, даже если бы и хотел, мне не скрыться.
Она подняла взгляд, смотря в мои глаза. Встав на цыпочки, её губы, всё ещё сомкнутые прижались к щеке, скользя в бок, почти касаясь уголка моего рта и застыли. Оставляя выбор, воспользоваться этим или нет. Ототкнуть или нет! А её руки поднялись по моей груди, останавливаясь напротив сердца, которое начинало бешено биться. Губы Талии приоткрылись, и кончик её влажного языка коснулся моего рта, уничтожая крохи оставшегося разума, разрывая их на части, не оставляя и следа.
Резко повернув голову, впиваюсь в её рот, почти рыча, лихорадочно проникая вовнутрь и, в этот момент она застонала, поддаваясь ещё ближе, давая почувствовать всё это тело. Каждую его часть.
Обхватываю это лицо ладонями, вминаюсь в этот горячий, раскалённый рот, наполняющий дрожью и возбуждением. Умирая и возрождаясь с каждой невозможной секундой. Въедаясь в её рот, который пьянит так сильно. Как же горячо!
Опуская руки, запускаю их под её блузку, прикасаясь к этой нежной коже, дотрагиваюсь до груди, от чего она стонет ещё громче прямо в мой рот, выгибаясь и требуя большего.
— Виджей! — вскрикнула она, тут же снова приникая к моему рту, толкая свой язык и пробуя на вкус.
Моё имя, произнесённое ею именно сейчас, сносит крышу ещё больше, ощущение её мягкой груди с твёрдым соском под ладонью. Это буквально выворачивало меня наизнанку. Самое пьянящие, что не только я схожу с ума!