— И ты, судя по всему, совершенно не собирался мне обо всём этом рассказывать, пока Эрла не потрудилась над каким-то там равновесием, — Шэйран упёрся руками в невысокие поручни моста, словно вода притягивала его к себе. — Прекрасно.
— Не собирался, потому что незачем было, — хмыкнул Дарнаэл. — Ты можешь колдовать и без этого. Но сейчас нам всё равно придётся отправляться в путь и много пользоваться волшебством. И поэтому — боюсь, даром придётся овладеть.
— И ты даже можешь научить, как этим пользоваться?
— Да что тут учить, — пожал плечами мужчина. — Всё слишком просто. Ты должен чувствовать ненависть и боль в людях — и пользоваться ею против них. У меня даже нет никакого способа продемонстрировать это тебе, я ж тебя не ненавижу. Даже Эрри, хотя она пример получше, сейчас не пылает отчаянной ненавистью к кому бы то ни было. Как видишь…
— Тупиковая ситуация.
— Именно.
Рэй оторвался от созерцания воды и двинулся дальше — будто бы ему нужно было разобраться во всём этом.
— А разве человека с таким даром можно остановить? — спросил он, обернувшись к Дарнаэлу.
Тот рассмеялся. Можно ли? Перед глазами стоял источник — его кристальные грани, которые так отчаянно пытались склонить каждого, входившего в этот бесконечный лабиринт, ко злу. Ещё несколько дней — и всё рухнет, не так ли бормотала Эрри о своих пророческих снах, так до конца и не выскользнув из полубреда?
— Только люди, в которых нет ни капли ненависти, — вздохнул мужчина. — Либо собственная адекватность. Видишь, как прекрасно, что Тэллавар даже не догадывается, как всем этим пользоваться?
=== Глава семьдесят первая ===
Армия Элвьенты входила в Кррэа почти как победитель длительной, кровавой войны, хотя на деле они не пролили ни капли на поле боя. Дарнаэл, впрочем, себя торжествующим не чувствовал, на голову давило одно только осознание того, что всё это — не конец. Просто так чужие армии не приходят к вратам своих соперников и не обвиняют своего короля в том, что он призрак.
Кальтэна похоронили там, на месте. Поставили какой-то знак — могильную плиту, может быть, установят позже, если время и бесконечные битвы не сотрут след о том, что он там был, с лица земли. И почему-то Дар, вспоминая о том, как умер его друг, ловил себя на мысли, что на его месте могла быть братская могила — целой армии или, может быть, только её частей. Сколько людей выжило, когда Фэза отпустил этот мир?
Лиара то ли не радовалась тому, что её блудный король всё-таки вернулся, то ли уже успела припасти несколько дурных новостей. На Дара она смотрела так, словно он выполз из могилы — глаза женщины не наполнялись ни слезами, ни страхом, но какая-то непередаваемая боль всё равно присутствовала и ну никак не желала отступать. От этого странного ощущения — словно кто-то толкал его на преступление, а Дар взял и поддался и теперь в очередной раз разочаровал её, — избавиться было трудно. Но он, впрочем, привык; его любимая королева всё равно не признала бы победу с его стороны. Ей куда приятнее наслаждаться молитвами своей богине, чем реальностью, даже если последняя захлестнула с головой.
— Здравствуй, — он спрыгнул со своей лошади — остановился лишь в метре от женщины. Армия за спиной гудела, разбредалась по городу; тут были, разумеется, не все, только командование и заболевшие в пути, остальные остались под стенами столицы. Дару и без того пришлось приложить много усилий, чтобы заставить стражей у врат пропустить их.
И нельзя сказать, что связанным стражам эти усилия пришлись по душе — их отпустили, как только врата уже можно было закрывать, но всё равно осадок остался, и Тьеррон и сам не мог избавиться от этой бесконечной придирчивости со стороны Лиары. Они — враги, и будут ими ещё очень долго, а исправлять что-то, наверное, слишком поздно.
— Здравствуй, Дар, — кивнула она в ответ. — Итак, я вижу, что битва прошла успешно для твоей армии.
— Битвы не было, — отозвался он. — Удалось договориться мирно и почти бескровно.
— И ты потерял Кальтэна.
Он ничего не ответил. Лиара бы всё равно не поняла; она когда-то тоже верила Тэзре, а самое главное, была уверена в том, что магия не может навредить, если ты этого не захочешь. А разве у тех, кто пытался вытащить Фэза с того света, были дурны мысли?
— Он, можно сказать, героически умер, — покачал головой мужчина. — Это не имеет значения. Одна смерть — даже дорогого человека, — стоит жизни половины армии и целой страны.