— Ну так расскажи. Страшные сказки для повзрослевших детей, почему бы и нет…
— У Дарнаэла Первого была только мать — и отец, с которым он никогда не ладил, — ровным голосом, будто это отнюдь не его история, начал мужчина. — Не такие уж и огромные амбиции, поэтому, когда ему предложили повоевать вместо одного из родственников тогдашнего короля, он не противился. Но что такое война для мальчишки, вырвавшегося из-под родительского крыла? Всё стирается, превращается в ад; он неплохо фехтовал, но тогда вражеские копья и мечи практически превратили его в решето. Битва закончилась, и маги собирали раненных — вражеские маги, потому что в Дарне волшебники никогда особо не приживались. Врагов не добивали, но некоторых забирали на опыты. И вот, ученик одного из тогдашних Высших наткнулся на тело — и незнакомец, изрезанный, но удивительно целый, — умудрился ожить. Все его раны затянулись, к нему вернулось дыхание, и всё потому, что сила не выдержала рамок. Старик-Высший решил, что он искал именно этого парня; он взял его к себе и передал ему те секреты, что никогда не доверил своему ученику. Он сделал его чем-то новым. Вернул веру в себя, дал шанс почувствовать себя чем-то большим. Вдохнул в него месть — может быть, непроизвольно, — Дар усмехнулся. — а потом, в одну холодную летнюю ночь, когда эльфы указали на него, рассказал секрет, что хранил с самого первого дня, как его посвятили в Высшие. Передал тайну, о которой знал теперь только он один, вдохнул в него эти знания. Он рассказал молодому, амбициозному, могучему волшебнику о том, что силы — это не только то, что в нём. Что достаточно только закрыть глаза и вдохнуть воздух — и магия потечёт к нему. Она везде. На ней стоит этот мир. Но больше всего её в людях. Они ненавидят, сражаются, причиняют боль и страдают. Такие спектры! И тогда он рассказал ему, что надо лишь представить себе, как ненависть их превращается в силу. А после вывернуть эту силу, как только её новому господину будет угодно. Прямо в человеке. Он говорил, что магией нужно дышать, что надо осторожно тянуть нитки или сразу, рывком. Рассказал, как от ненависти заставить человека задохнуться, как обратить его желание причинить боль другим в его собственную муку. И в тот момент молодой, несмышлёный маг осознал, что так больше никто не сможет. И маги, хранившие этот секрет, тоже не могли. Только он, потому что творцы решили даровать ему больше, чем он заслуживал. Он не знал о том, что он сам всё это сотворил, не знал о том, кто именно толкнул его в такую реальность. Он просто однажды попробовал — и не смог остановиться. Потому что с такими силами нельзя прятаться за чужими спинами. С такой мощью, что бьётся в твоём сердце, что с кровью разливается по твоим жилам, нельзя быть слугой — только господином. Потому он вернулся, потому он стал королём, потому очаровал лучшую девушку этого мира. Потому он стал королём, что воссоединил под своими флагами огромную страну — и выпустил в этот мир новую силу. Она много лет хранилась в границе, и никому он своих знаний не передал, надёжно скрыл всё, что мог. Пока не вернётся уже с памятью, пока не сбудется пророчество. Пока Высшая и Воин наконец-то не встретятся и не смогут вернуть в этот мир магию, давно утерянную для него. Магию, о которой этой реальности лучше всего было не вспоминать. И Дарнаэл Первый действительно мог ставить армии на колени. Ему и вправду было достаточно посмотреть человеку в глаза, чтобы внушить ему что-то. За его спиной много чёрных секретов. Знаешь, — Дарнаэл прищурился, — что такое проклятье Кэрниссов? Знаешь, откуда шрамы на щеках всех из рода, откуда это клеймо, что пометило несостоявшегося Рри Первого? Откуда в мыслях его убеждение, что не надо бороться? Дарнаэл Первый был страшным человеком, но он сумел себя остановить. Дарнаэл Первый хотел власти, и ему приходилось постоянно сталкиваться с преградами, чтобы не поставить на колени весь мир. А ведь дар его теперь твой. Теперь ты это можешь. Теперь тебе рассказывают дикую сказку о страхе и боли, об ужасе и ненависти. О том, на чём стоит наш мир. Осталось только научиться этим пользоваться, Шэйран, и понять, насколько ты силён. Насколько… Настолько, что никто, если захочешь, тебя не остановит.
— А если я не хочу? — прищурился он. — Если мне всё это не нужно? Просто нормальная жизнь, в которой не будет этого безумия?
— А это не имеет значения, — Дарнаэл вздохнул. — Ты сам должен принять решение. Ты можешь отречься и больше никогда не пробовать. Ты можешь не пользоваться тем, что у тебя есть, уйти, и всё будет идти дальше, как и шло. Без твоего дара мир не рухнет. Без чар вовсе, которые отберёт источник, он тоже устоит. Это не только твой выбор, это глупое стечение обстоятельств. Но что бы я ни говорил, это не твой выбор. Твои родители его уже совершили, когда впервые встретились. Тебе осталось только понять, чего ты хочешь. Никому не предначертано быть великим. Но есть люди, у которых есть выбор.