— Что с ним? — только и успел выдохнуть парень.
— Спит, — усмехнулся мужчина. — Тише, языковед. Тебе ещё трудиться в королевской библиотеке.
Парень не успел и вскрикнуть, как невидимое растение толстым стеблем окутало его горло, сдавливая. Уплывало от недостатка воздуха сознание, но он не успел даже захрипеть и не смог воспротивиться — рухнул без чувств на землю рядом со своим напарником, и тут же следы волшебства обратились пылью.
Врата вели прямо в широкий, с высокими потолками коридор — тут, пожалуй, смело могла бы проехать лошадь. Дарнаэл подозревал о том, что в прошлом, когда дворец окружали высоченные каменные стены, а не витая ограда, пожалуй, в этом был толк. Он и сам бы воспользовался скорее забором, чем оставлял двух стражников за спиной, но отсюда попасть во дворец было куда проще.
Если б в торресском замке Дар бывал хоть чуточку чаще, чем раз в десять лет, и то по крайней необходимости, несомненно, ему было бы куда легче отыскать подходящую дорогу. Но пришлось пользоваться той, которой его в тот раз водили.
Чистое безумие — прорваться сквозь огромную армию под покровом вечера, но не ночи, равнодушно пересечь море на борту пиратского, точнее, уже торгового судна, и почти безоружным блуждать по вражеской столице и нападать на стражу.
Дар не любил пользоваться волшебством; это его изнуряло. Может быть, окажись на его пути враги, мужчина перерезал бы им горло в темноте, переступил бы через покойников и пошёл дальше. Но паренёк так талантливо рассуждал об акцентах жителей континента и архипелага, что Тьеррон не мог подозревать его в каких-либо преступлениях, а убивать одного, чтобы оставить в живых другого — глупость.
Стража дала ему пройти, стража позволила отобрать у них оружие, и им, собственно, вряд ли грозило что-то страшнее выговора.
Удивительно, их ему было даже жаль.
…Но разве это его цель? Истинный правитель остановит армию; истинный правитель — где он? В высоком торресском замке, где шпили рвутся к небесам и прорезают тучи насквозь, у темницы, в которой прячется не красна девица, а пожилой король, всегда много стражи. С кровью на руках или невинными взглядами. Дети или убийцы. Какая разница, кто умрёт первым, а кто — последним?
Он пришёл сюда за этим. За кровью, за болью, за отмщением. За тем, чтобы умереть по пути — и забрать с собой столько врагов, сколько он сможет.
Когда в последний раз Дарнаэл шёл на верную смерть? Когда брал в руки оружие для того, чтобы погибнуть? Когда ему хотелось сложить голову на поле битвы или с глазу на глаз со своим противником, лишь бы не вернуться в своё государство живым?
Лиара много раз пыталась отрубить крылья, которых нет, или перерезать горло кинжалом. Может быть, рано или поздно, ей удалось бы это. Может быть, уже удалось.
Почему он решил, что должен идти сюда? Чарующие речи и очи эльфов — и мёртвый взгляд лучшего друга? Холодное разочарование с оттенком смерти — или тень прошлого в зеркале, даже не его собственного. Вечно в игре. Когда он привозил из Халлайнии шахматы, единственный успех той поездки, то ненавидел короля за его слабость. Но разве королю не положено быть слабым? Могучие ферзи — его прелестная Лиара, — одним шагом пересекают всю доску, убивая всех на своём пути; правитель — главная фигура, он прячется за спинами, и главная цель всего этого — уберечь его жизнь.
Дарнаэл, наверное, всё время делал что-то не так, когда выходил вперёд, пытаясь повести свою армию в бой. Он и сейчас сдавался; вместо воевать там, рядом с ними, плечом к плечу, шагал длинными холодными коридорами дворца во вражеской стране, чтобы освободить человека, не способного обидеть и муху. Не доброго, но бесконечно слабого и не готового рисковать. Был ли в этом толк, помимо его разочарования и шанса умереть за последнее правое дело?
Страна анархии. Страна боли. Страна пошлости и подчинения старым правилам. Страна без веры и власти. Честь невидимой империи, не присоединившаяся к ней только потому, что моря слишком глубоки, а океаны безбрежны.
Он взвесил в руке кинжал и уверенно зашагал вперёд, уже зная, куда следует повернуть. Короли и королевы не ходят тайными путями, иначе он бы взбирался по стенам с кинжалом в зубах и сорвался бы в розовые кусты, будто любовник-неудачник, не сумевший пробраться к хорошенькой принцессе, или наёмный убийца, недостаточно умелый, чтобы проскользнуть тайно в покои своей жертвы.
Дар даже не крался, хотя мог, наверное. Сквозь окна прорывалась во дворец темнота, пылали огненными островками и короткими вспышками факелы на стенах, и шаги эхом раздавались в каменном коридоре. Становилось всё холоднее; вот-вот он окажется у главного входа.