Иногда так хорошо, когда страны не слишком развиты, правда, король?
Это не было честным боем. Они нападали со спины и пытались убить, Дарнаэл оказался слишком сильным для тех четверых, что осталось. Для тех троих. Двоих. Одного.
Он не помнил — как и когда, только видел кинжал, по лезвию которого стекала кровь, видел чужой меч — в своих руках, удивительно, верно? И вдыхал тяжёлый воздух, пропитанный кровью, зная об испуганном взгляде за спиной, об опущенном оружии и сломленных луках. О том, что, прежде чем они догадаются, как лечить, один из стражников истечёт кровью. Как близко к сердцу левая рука, державшая лук! Как испуган второй, что бросает оружие и тоже падает на колени, глядит на него, будто бы прося помилование!
Дарнаэл и взгляда на них не бросил. Он просто чувствовал; рождённый для боя знает, что происходит с его противниками. Как давно они мертвы или как скоро отправятся к своим богам — к Первому, к Эрри, да хоть в самую бездну!
Последний отшатнулся. Рухнул на спину — и тоже застыл с молящим, смешанным с дикой ненавистью, взглядом. За спиной — звериная покорность, впереди — человеческая подлость, спрятавшаяся в глубине расширившегося зрачка.
— Я безору… — он не договорил — Дарнаэл с силой вогнал меч в сердце, будто перехватывая последний глоток его жизни. — С-собака…
— Царская, — мужчина вырвал своё оружие и наконец-то посмотрел на того, что прежде стоял у второй двери, дрожащего, не способного и лук взять в руки. — Похоронишь.
От синевы его глаз не осталось и капли моря.
В бесконечном лабиринте коридоров было тихо. Слуги, изредка пробегавшие мимо, не обращали внимания на силуэт в тени — мало ли, сколько десятков, сотен, тысяч жалких людишек может блуждать по королевскому замку? Меч в ножнах — ножнах, снятых с мертвеца, — уже не отливал кровью. Он был вполне нормальным, если не присматриваться, и даже какая-то девочка улыбнулась лучезарно, пробегая мимо с подносом.
Дар протянул руку, останавливая её, и она содрогнулась; дворянин или военный, если судить по дорогим тканям и выправке, мало ли, чего он может возжелать, что девица и отказать не вправе? И сколько потом предложит за молчание — златом, женитьбой, кинжалом в сердце?
— Где король? — голос Дарнаэла звучал хрипло, и все дарнийские, эрроканские, элвьентские нотки, слышимые чуткому уху, смешались воедино.
— В Элвьенте, Ваша Милость… Королева с сыном…
— Где король Галатье? — оборвал он её.
— В башне…
— Это я знаю, — она отпрянула, не в силах выдержать взгляд. — Мне нужно знать, как туда добраться.
— Так ведь… — она запнулась. — Не знаю, могу ли я говорить, — она и пожалела, что запнулась, дожидаясь не мешка с деньгами у ногах, а ножа у горла, но мужчина не шевельнулся и не ослабил хватку. — Можно прямо, но там много переходов, а можно как стража ходит — сначала дойти до входа в башню, а там уж просто, в сторону завернуть, маленькая дверца, и ступеньки будут вести вверх, по кругу, пока не выйдут на единственную площадку — там один только выход, к королевской камере. А вы палач, Ваша Милость?
— Можно и так сказать, — он отпустил наконец-то девушку. — Иди.
Можно было добавить, чтобы она помалкивала об этой встрече, но Дарнаэл так ничего и не уточнил, не оборачиваясь, быстро и уверенно зашагал по незнакомым коридорам, зная, что чем меньше сомнений, тем легче ему будет отыскать путь.
Дворец уже весь спал. Казалось, и стража на рабочих местах тоже присутствовала только номинально; те опирались о стены спинами и, закрыв глаза, дремали, те стояли смирно, но смотрели опустевшим взглядом вперёд, не способные воспринимать реальность. Те и вовсе рухнули на каменные полы, уставшие или, может быть, пьяные.
Но чем ближе к королю, тем ровнее стоит стража. Тем крепче лежал руки на эфесах мечей, тем опасливее оглядываются они, реагируя на слабые шорохи.
Чувствуют? Знают? Притворяются сонными?
У двери к скрытому коридору — двое. На длинной лестнице, вьющейся вокруг башни — никого, только тени от факелов. Несколько ударов, смутное свечение, темнота и громоздкие тучи, шум дождя за могучими стенами, дождя, что никогда не смоет пролитую кровь.
Он вышел на площадку — последний шаг, и дверь к королю уже прямо перед ним. Дверь к тому, к кому он так рвался — может быть, желая умереть?
Тут был всего один стражник.
Бледный, похожий чем-то на матёрого волка — со шрамами на лице, бывавший в боях, холодный, высокий и статный, кремень — рассыплется после удара или нет?
Дарнаэл замер напротив него, всё ещё сжимая оружие в руках, не сомневаясь — этот узнает. Ключ у него на поясе, и с него станется перерубить или уничтожить — не вражеского короля, но единственный шанс проникнуть к цели.