— Ты в порядке? — вопрос Моники, вынырнувший, будто бы из пустоты, застал Рэя врасплох. Ему хотелось ответить, что более чем, но нужных слов парень найти всё никак не мог, а избавиться от странного ощущения преследования было не так уж и просто.
Он на мгновение зажмурился, словно спасаясь от преследовавшей его боли, от усталости, ужаса — и неприятного чувства вины.
Откуда это бралось?
— Мне иногда кажется, — наконец-то промолвил он, протянув руку и поймав тонкие пальцы Лэгаррэ, — что если б меня не потянуло к той распределительной таблице, то всё было бы иначе. Эрла бы никуда не сбежала, отец с матерью не затеяли все эти попытки победить друг друга. Не воскресли бы боги, не стояла бы армия Торрессы здесь, посреди нашего континента. И Тэллавара бы тоже не было, не столкнись я с ним однажды во дворце в Лэвье.
— Мужчины… — покачала головой Мон. — Ты, может быть, слишком уж преувеличиваешь своё значение, а, великий и могучий принц? Попытайся смотреть на вещи проще — почему б и нет?
Рэй рассмеялся, но звучало это как-то вымученно и тоже устало. Монике хотелось бы понять, что именно с ним не так, но, возможно, слишком сложно было разбираться во всех тонкостях человеческой натуры.
— Я никогда не думала, что встречу свою богиню. Настоящую, материальную, с острыми ушами и жуткой любовью к войне.
— Ты даже не думала, пожалуй, что она так сильно мечтает о сражении.
— Ты б поспал, Рэй, — покачала головой Лэгаррэ. — Не время болтать, когда вокруг такое происходит, знаешь…
Он рассмеялся — тихо, чтобы не прервать сон остальных.
— Может быть, и нет. Но я не думаю, что у меня будет другая возможность.
— Не веришь, что мы минуем их армию? Да ведь это Торресса, а я, как маг, уж на что-то гожусь, — повела плечами девушка. Она даже придвинулась ближе, и пусть Шэйран так и не обнял её, будто бы чувствовала его присутствие, такое зримое и такое логичное, что становилось не по себе от осознания собственной слабости.
— Мы минуем, — покачал головой Рэй. — Я верю. Но ты не понимаешь — там ведь будет всё иначе. Совсем по-другому. Там уже не будет просто знакомых, не будет Первого и Эрри, с которыми можно смеяться в лесу у костра. Впрочем, — он посмотрел на холодную, равнодушную богиню, во время битвы такую пылкую и огненную, — тут и сейчас не посмеешься. Но там уже всё перевернётся с ног на голову.
— Там ты станешь наследником престола двух великих держав.
— Одной.
— Если твоя мать не передумала насчёт матриархата, — возразила Моника.
— А как же Эрла?
Девушка устало посмотрела на принцессу, словно пыталась увидеть в ней что-то, что подошло бы будущей королеве, но после только коротко покачала головой, отрицая даже саму возможность чего-нибудь подобного.
— Я бы не стала в это верить, — наконец-то выдохнула она. — Эрла хорошая девушка, но пристало ли ей быть королевой? Я не уверена, что она сможет так просто подчинять, руководить государством, принимать судьбоносные решения.
— А я, думаешь, смогу? — Шэйран поднялся на ноги, запрокинул голову, глядя на бесконечно чёрное небо, на котором каким-то чудом сверкала одна лишь звезда. — Думаешь, с меня будет хороший правитель, учитывая то, что я ничего не умею и никогда не пытался научиться хоть чему-то ночью? Дрянной с меня будет король, Лэгаррэ. По-моему, в этом мама более чем права.
Моника не стала отрицать, хотя и не подтвердила — это, может быть, было бы для него слишком уж жестоко. Хотелось сейчас мотнуть головой, забрать все свои слова назад и смотреть на неё, словно на какой-то отрезок собственной судьбы, с надеждой на то, что сейчас всё исправится. Но, может быть, не стоило даже заговаривать об этом?
Он зажмурился — зачем на небесах звёзды, если они даже не могут показать дорогу?
— Шэйран, может быть, ты ничего и не умеешь, — наконец-то промолвила она, — но дар у тебя есть. Осталось только научиться им руководить. Думаешь, боги столь глупы, так ошибаются? В тебе это есть, если даже Первый…
— В которого ты не верила.
Она рассмеялась.
— Так ведь вот он. Вряд ли ты действительно, после всего, что случилось, можешь считать его каким-то эльфом, что воспользовался сходством с тобой или с твоим отцом.
Рэй промолчал. Ему не хотелось возвращаться — может быть, там, далеко от этого места, будет хоть немножечко легче? Почему нельзя убежать от всего мира, например, в Халлайнию, скрыться от всего мира?