Он был пленником этого места. Кто выпустит короля вражеской армии, короля, смерть которого будет означать потерю любой, даже формальной власти над Торрессой?
Галатье отчаянно пытался вспомнить о наследниках. О тех, кому перешёл бы его трон в случай его смерти — только не Бонье. Ведь это повторится, разве нет? Он ждал, что, рано или поздно, парень склонится перед кем-то, падет на колени…
Он и сам был готов это сделать.
— Значит, — голос звучал отчасти хрипло и устало, и Галатье казалось, что ещё несколько слов, и он больше не сможет даже шептать, — теперь армия не может даже сопротивляться этому влиянию? Теперь им только нужен кто-то, кто попытается их остановить? Но… Я ведь не смогу. Если…
— Это твоя армия, — возразил Дарнаэл. — Ведь ты король! Правитель! Ты должен выйти к ним и сделать всё, что можешь, чтобы они остановились.
На самом деле, истинной целью было что-то другое, пожалуй. Узы короля и его народа — священны, если королю место в его государстве. Если же нет — то никто не сможет остановить навалу врагов, что так и стремятся разрушить маленький бесполезный островок…
Или завладеть сознаниями армии.
Им надо было отсечь последнюю надежду. Надо было сделать так, как говорила Нэмиара — попробовать воспользоваться чарами и чужой силой, пока на свою нет никаких перспектив.
Просто отпустить.
Галатье был слеп. Он и в себя не верил, и в человеческое коварство — тоже, — но был не настолько глуп, чтобы согласиться с Дарнаэлом, рискнуть выступить перед своим государством.
Сейчас — когда рядом не было больше никого, только король соседнего государства, в этом круге тонких, назойливых стен, — он чувствовал себя беззащитным.
— Чем это может тебе помочь? — прошептал он отчаянно. Хотелось опять упасть на колени и протянуть Тьеррону кинжал, но на этот раз у него даже оружия в руках не было.
А ещё оставалось старое ветхое кресло, в котором он сидел, лишь бы не подниматься на дрожащие ноги.
— Твою армию, как говорит одно древнее пророчество от эльфов, может остановить её истинный правитель. Знаешь, магия и всё такое, — Дарнаэл сложил руки на груди, словно пытаясь вселить в него некую уверенность.
— Какой я правитель…
— А кто тогда? — Дар прищурился. — Формально — ты. И пока ты жив, никто не может претендовать на это место официально.
— Убей меня.
— И стать врагом Торрессы? Это магия, Галатье. Может быть, они и вправду ждут только пары твоих слов, чтобы остановиться?
Он не верил в это. Разумеется, не верил. Но Дарнаэлу надо было ослабить хватку, чтобы его больше не держали за горло обязательства перед волшебством чужой страны, перед её правительством.
Было время подумать — пока они приехали сюда, пока Лиара вновь не восстановила хрупкое, ирреальное перемирие. Молчание, тишина — вот и всё, что было ему нужно, чтобы смириться с теперь уже привычной и такой правильной мыслью о том, как всё должно происходить дальше.
Дар никогда не был достаточно глуп, чтобы поверить в пустые пророчества и их бесконечную силу. Нет, разумеется, он не собирался сейчас доверять посторонним людям, подчиняться воле богов… Даже если эти боги были реальны. Даже если он мог с ними разговаривать.
Даже если они смотрели на него, презренно кривя губы или улыбаясь зеркальным отражением. Всё это — фикция.
Умрут они или выживут, боги были и будут всегда. Просто сменят тела. Расстроятся или обрадуются — а разве вечной жизни может грозить что-нибудь столь временное? Нет, конечно же — они проживают её раз за разом и сами же в этом сознаются, радостно улыбаясь или пуская слезу над могилой целого поколения.
Если Галатье сможет остановить своё войско — они наконец-то получат долгожданный мир. Им не придётся толкать вперёд осколки собственной армии, у которой здесь даже есть толком нечего, не придётся бороться с торресским войском, руководимым, возможно, самым сильным на свете магом.
Если Галатье сдастся и падет от рук врага, то это уже не будет Торресса — только вражеский маг. Тогда, может быть, у них будет право пользоваться всем, что есть под руками. Свободный путь, свободные люди, которых больше не связывает клятва другому человеку.
Это не его были мысли.
Это были мысли отражения в зеркале — Первый, спокойный и равнодушный, с короткой фразой.
Пока их повязывают связи с Галатье, пробиться к ним труднее. Стоит только отступить, и Тэллавару будет так просто вытеснить мысли из их и без того достаточно пустых голов…
И дать им возможность вспыхнуть ненавистью.
Почему он вторил, что это важно — сказать Дарнаэл не мог.